"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

удовлетворялся тем, что было сделано. И тогда снова начинали скоблить
некоторые судовые части, скрести их, мыть, подкрашивать. Казалось, что люди
помешались на чистоте.
Смотр состоялся 26 сентября. С восьми часов утра вся эскадра
разукрасилась разноцветными флагами, поднятыми на леерах на каждом судне от
носа и до самой кормы через верхушки мачт. День выпал ведреный. Чист и
бодряще свеж был осенний воздух. С моря в меру дул голубой ветер, катились
на рейд волны, потрясая белопенными кудрями. Матросы нарядились в новые
синие фланелевки и черные брюки, офицеры - в мундиры и треугольные шляпы. На
флагманских кораблях играла музыка.
Редкого гостя ждали долго, успели пообедать. На других судах кричали
"ура", а до нас еще не дошла очередь. И только в три часа, трепеща двумя
белыми косицами императорского брейд-вымпела на носовом флагштоке, подвалил
к правому трапу паровой катер.
Встреченный фалрепными из офицеров, царь поднялся на палубу в
сопровождении своей свиты и адмиралов. Лицо его было бледное, будничное и
никак не подходило к такому торжественному моменту. Рассеянно взглянув на
выстроившийся фронт, он поздоровался с офицерами и командой. Судовым
начальством нам заранее было приказано отвечать как можно громче, и мы
постарались:
- Здравия желаем, ваше императорское величество!
Царь взошел на поперечный мостик, перекинутый через ростры, и обратился
к нам с краткой речью. Он призывал нас отомстить дерзкому врагу, нарушившему
покой России, и возвеличить славу русского флота. Говорил он без всякого
подъема, вяло, ибо ему приходилось повторять одно и то же на каждом корабле.
Я смотрел на него и думал: "Верит ли он сам в нашу победу? Ведь на
Дальнем Востоке мы уже немало просадили в этой страшной игре человеческими
жизнями. Может быть, коронованный повелитель сам не понимает того, что,
посылая 2-ю эскадру, он бросает на кон последнюю ставку? Или он надеется,
что командующий эскадрой спасет Россию от дальнейшего банкротства?"
Здесь же находился и Зиновий Петрович Рожественский, облаченный в
полную свитскую форму, тот, который поведет наши корабли на смертный бой.
Массивные плечи его горели серебром контр-адмиральских эполет с вензелями и
черными орлами. Широкая грудь сверкала медалями и звездами. Брюки украшали
серебряные лампасы. От левого плеча наискось к поясу перекинулась через
грудь широкая анненская лента, переливая алым цветом шелка, а с правого
плеча свисали витые серебряные аксельбанты. Своей могучей фигурой он
подавлял не только царя, но и всех членов свиты. В чертах его сурового лица,
обрамленного короткой темно-серой бородой, в твердом взгляде черных
пронизывающих глаз запечатлелось выражение несокрушимой воли. Против своего
обычая упрямо склонять голову, сейчас он сосредоточенно смотрел на царя,
прямой, монолитный, как изваяние, и такой самоуверенный, что казалось,
никакие преграды не остановят его замыслов.
Рядом с ним стояли два его младших флагмана: командующий вторым
броненосным отрядом контр-адмирал фон Фелькерзам и командующий крейсерским
отрядом контр-адмирал Энквист.
С первым я одно лето плавал вместе и знал его хорошо. По отзывам
офицеров, в военно-морских вопросах он разбирался лучше, чем сам
Рожественский. Но для создания карьеры все дело портила его комическая
внешность. Фигура у него была тучная, ожиревшая, однако это не мешало ему