"Алексей Новиков-Прибой "Поход" (Цусима. Кн. 1)" - читать интересную книгу автора

У меня осталось впечатление, что боцман что-то знает обо мне и хотел
меня предостеречь насчет унтера.
Утром слева показались невысокие берега. Как всегда после плавания,
все смотрели на землю с радостью, хотя и ничего не видели, кроме серой и
узкой полосы. Потом впереди начал вырисовываться Зеленый мыс - самая
западная оконечность Африки. Эскадра обогнула мыс, и перед нами на южной
стороне полуострова открылся небольшой городок Дакар, чистенький, с белыми
зданиями, в зелени пальм и олеандров. Бросили якорь на рейде, вернее - в
проливе между материком и островом Горе.
Здесь нас ждали одиннадцать немецких пароходов с углем,
пароход-рефрижератор "Esperance", опередивший эскадру, и буксир "Русь"
(бывший "Роланд"), прибывший из Бреста.
На броненосцах типа "Орел" оставалось топлива по четыреста тонн.
Адмирал распорядился допринять на них в Дакаре еще по тысяче семьсот тонн.
Наши угольные ямы могли вместить только тысячу сто тонн. Значит, остальной
уголь требовалось рассовать по разным местам корабля, указанным в
инструкции штаба. Старший офицер Сидоров, узнав об этом, ухватился в
отчаянии за свою седую голову:
- Что будем делать?! Ведь это небывалый случай, чтобы так заваливать
броненосец углем. Ну как я могу потом поддерживать чистоту на корабле?
Лейтенант Славинский этот всегда уравновешенный человек, спокойно
заметил на это:
- Начинается какое-то угольное помешательство. В дальнейшем, мне
кажется, еще хуже будет.
Местные французские власти сначала разрешили нам производить погрузку
угля, а потом, боясь протеста со стороны японцев и англичан, запретили.
Запросили телеграфом Париж. А тем временем, не дожидаясь ответа, все
суда принялись за работу. Участие в ней принимал весь личный состав,
разделенный на две смены. Это была первая погрузка при страшной
тропической жаре. Даже ночью температура не падала ниже двадцати градусов
по Реомюру. А днем жара увеличивалась настолько, что все чувствовали себя,
как в печке. В особенности доставалось тем, на долю которых выпало
спуститься в трюмы пришвартованного парохода или в угольные ямы
броненосца. Там матросы работали голые. Чтобы не задохнуться от угольной
пыли, одни держали в зубах паклю, другие обвязывали себе рот и нос
ветошью. Эта мучительная пытка затянулась на полутора суток. Случалось,
что некоторые не выдерживали непосильного труда и тропического зноя и
валились с ног, как мертвые. Их выносили под душ, приводили в чувство и,
дав им немного отдохнуть, снова ставили на работу. Кое-кого хватили
солнечные удары, но, к счастью, не смертельные.
Из столицы союзной нам Франции, пришел наконец ответ, категорически
запрещающий производить какую бы то ни было погрузку в пределах
территориальных вод. Но было уже поздно. Все корабли наполнились топливом.
Согласно указаниям штаба, на нашем броненосце были завалены углем
броневая палуба, прачечная и сушильня, батарейная палуба, отделения
носового и кормового минных аппаратов, где уголь складывали только в
мешках, а затем наваливали его на юте, который предварительно огородили
забором из досок.
Привели суда в порядок. Дали людям немного отдохнуть. Эскадра снова
двинулась в путь.