"Иван Алексеевич Новиков. Пушкин на юге ("Пушкин в изгнании" #1) " - читать интересную книгу автора

комнатами. С террасы над изрядным обрывом был вид на Азовское море. Раевский
и вид, и дом похвалил.
Хозяин был очень польщен, но тут же и прихвастнул, особенно твердо
погрузив подбородок в тугой воротник мундира:
- Я счастлив, ваше высокопревосходительство, напомнить, что и государь
император Александр Павлович, обожаемый наш монарх, два года тому назад
также соизволил у меня останавливаться и так же, как и вы, ваше
высокопревосходительство, соблаговолил ИчДом похвалить, и вид похвалить:
"Ты, Папков, занимаешь скромный удел в сей жизни, - так он отнесся ко мне, я
бы сказал, с какой-то особою кротостью, - но от этого спокойного моря и
мирных деревьев идет, Папков, тишина и сознание тщеты..." И не
договорил-с...
Так Александр здесь ночевал! Не кроткие и не скромные, не мирные
чувства всколыхнулись у Пушкина. Он о них как бы забыл и сам удивился, с
какой остротою их вновь ощутил. Нет, эта рана не зажила, и заживет ли?.. -
Ты ляжешь со мной в царских покоях, - сказал ему вечером Николай Николаевич.
И действительно, именно эта обширная комната и была спального комнатой
царя. Б ней стояли две совсем одинаковые кровати. "Как знать, - думал
Пушкин, - очень возможно, что как раз в этой самой постели покоился и
обожаемый Папковьш монарх..." Эта-то ночь, не очень спокойная, и осталась в
памяти Пушкина: ночь в Таганроге.
Другое совсем - станица Аксай. Вот наконец-то и Дон! Пушкин не утерпел,
выкупался в тихом Дону. Воды его, чуть зарозовевшие от предвечернего неба,
казались почти недвижимыми, но только казались. Стоило в них погрузиться, и
всем телом Пушкин ощутил, как этот могучий древний Танаис действительно
тихо, но и мощно-упруго продвигался вперед как бы единой живою волной. Это
было великое наслаждение - так ощущать спокойствие силы.
И рассказы чумаков о половодье оказались верны: воды были едва
обозримы.
Пушкин ловил на лету разговоры. Вот на берегу у костра казаки
полуднуют, рыбу едят - не с хлебом, а с пшенною кашей.
- Мы раньше тут жили, - обратился к нему старый казак, - ровно собаки
сторожевые. Чуть что - и на коня; чуть что - и к ногаям на линию. Пудовка
пшена да котелок через седло.
- А сети?
- Ну, еще бредень тащить! Скинешь штаны, перевяжешь осокой - вот тебе
и сачок или там верша.
Из станицы Аксай Раевский послал казака-вестового к атаману Денисову с
кратким письмом: "Буду назавтра обедать". Все были рады этому перерыву в
путешествии.
Станица донских казаков Новый Черкасск, где жил атаман, была за
тридцать пять верст по речке Аксаю. Отправились туда всею гурьбой, и вышла
поездка на славу. На полпути наблюдали интересное зрелище: в одной из станиц
казаки делили между собой сенокос. Все на конях и скачут по знаку казацкого
старшины - кто сколько обскачет себе, то и обкашивай. Время считалось
поворотами мельницы. Число поворотов для всех одинаково, но у кого конь
получше, тому и земли побогаче. Этот старинный обычай всех подивил. Обед
закатил атаман - изобильный, но особенно все похвалили цимлянское: пробки
летели, до потолка. Денисов рассказывал:
- Еще царь Петр Алексеевич, плывя на новых своих кораблях из Воронежа