"Дмитрий Новиков. Комплекс полноценности " - читать интересную книгу автора

подготовке, но в ответ мог легко получить ленивое: "Да пошел ты", и они
продолжали шаркать котурнами по полетной палубе.
Поэтому трудно было переоценить радость молодого лейтенанта, когда на
корабль пригнали тучные отары новобранцев. Мерин самозабвенно ходил среди
них, испуганных и беспомощных, и выбирал себе персонажей с красивым
почерком, чтобы писать плакаты, и беспрекословно послушных, чтобы панически
боялись его громкого командного голоса. Видимо, в этом и есть разница между
человеком военным и штатским - военный всегда хочет подчинять и в обмен
согласен сам подчиняться. Штатский же по сути стремится как можно дальше
уйти от этих отношений.
Да о чем здесь говорить. Было южное утро, нагретый ласковым солнцем
причал, пять живописных фигур на нем, которые, казалось, само небо обнимало,
лаская своей синевой, и строгий, подтянутый Мерин, отринувший благолепие
хрупкого момента и канонически марширующий вдоль бетонной кромки, сам себе
командуя различные команды.
Меж тем картина мгновенно переменилась. Виной тому был Компа, самый
аккуратный и отглаженный из эпикурейцев. Извечная хохляцкая беспокойность не
дала ему долго находиться в бездействии, и, побегав немного по ближайшим
окрестностям, он вернулся с новостью, которая моментально согнала ленивую
негу с его сослуживцев. Оказалось, что вблизи от причала, совсем рядом,
находится местный маленький пляжик, уютно примостившийся за каменным
парапетом. И, несмотря на ранний час, он уже полон местными любительницами
раннего солнца различных возрастов и расцветок. Куда подевалась недавняя
лень и вялость. Через секунду пять молодых, поджарых гончих псов уже мчались
к парапету и остановились там, замерев и приняв стойку, неподвижные, только
слюна капала с восторженно свесившихся языков да бока вздымались
взволнованно. Они стояли, обжигая и лаская взглядами прекрасные, живые
формы, волнующиеся под цветными тряпочками перси, округлые животы и стройные
золотистые спины, тонкие щиколотки и запястья, ладони, которые, нежа и
лаская, втирали крема в самую прекрасную на свете ткань - молодую женскую
кожу, да, и особенно там, на внутренней стороне бедер, так близко к лону,
где нежность ее становится настолько тонка и елеуловима, что легко переходит
в противоположность свою - силу и страсть. Так, вожделея и наслаждаясь своим
вожделением, смотрели матросы, а жеманницы смущались под их взглядами и
принимали самые волнующие позы, наклоняясь в удачных ракурсах, потягиваясь,
прогибая спинку и приподнимая задок, с грацией вот-вот готовой сорваться
пружины...
Никто не знает, каким словом можно назвать это чувство - чувством
памяти ли, физическим ощущением проходящего сквозь тебя времени,
"остановисьмгновеньем". Почему некоторые, порой самые незначительные моменты
жизни запечатлеваются в мельчайших подробностях, вплоть до ощущения теплого
морского ветерка на коже лица, и дарят потом, через много лет, ощущения
счастья и полноты, незряшности жизни. И происходит это на уровне даже не
подсознания, а низших рефлексов, присущих даже насекомым. Так доисторическая
муха, сев на каплю солнечной смолы после наслаждения легкостью своего полета
под древним, юным небом, избегнув жадных клювов, не озабоченная временно
продолжением рода, внезапно понимает, что увязла лапками и не сможет больше
взлететь. Но одновременно со страхом и жаждой жить любой ценой, чувствует
всю вязкую сладость внезапной обездвиженности, одуряющий запах смолы, воздух
теребит еще живые крылья, и, после отчаянных попыток освободиться, замирает