"Ганс Эрих Носсак. Клонц" - читать интересную книгу автора

сторонний наблюдатель мог бы заметить, что кончик носа у нас при этом
слегка бледнел и зубы чуть глубже вонзались в бескровную мякоть губы. Мы
скрываем страх не для того, чтобы изобразить несокрушимую силу духа, а
просто инстинктивно ощущаем, что стоит нам его проявить, как покатится
волна повального страха, которую уже ничем не остановить. Но роль свою
надо вести очень тонко, что требует больших усилий. Время от времени
приходится даже изображать на лице печаль, ибо ничто так не вредит
правдоподобию образа, как переигрыш. И если я, к примеру, увлекшись
ненароком, вдруг начну проповедовать нечто возвышенное, то тут же сам себе
подставлю ножку, чтобы кубарем скатиться с кафедры и рассмешить прихожан.
Уж Клонц-то наверняка засмеется. И, потирая от удовольствия руки,
подумает: хорошо живу, раз могу за свои деньги позволить себе вечерком
такую забаву. И ему ни за что не понять, что излишняя напыщенность речи
понадобилась мне лишь для того, чтобы скрыть дрожь в голосе. А сколь
многие из нас прячутся за неприкосновенными формами рухнувшего прошлого.
Но это все шуточки. Не мое дело вещать, каким должен быть мир. Это и
так всем известно. Еще в детстве мы усвоили это от наших родителей и
жаждем увидеть своими глазами.
Мое дело - поведать, каков он есть на самом деле, пусть даже
нарисованная мной картина покажется уничижительной тому, кто рискнет
высказать о ней свое суждение. Пусть не думают, что мы рисуемся своей
униженностью. Родившиеся в ту войну, вконец измотанные в эту и
затравленные в промежутке между ними - что еще может привязывать нас к
этой жизни? Дайте нам снотворного.
Но Клонц и в ус не дует. И спит сном праведника.


Вероятно, все дело в том, что мы так давно в глаза не видели леса. Или
цветущего горного луга, все краски которого сочнее и ярче, чем на равнине.
Да и сохранился ли еще лес, который бы не срубили на дрова, чтобы
продержаться эту зиму? А если сохранился, то что будет со мной, если
где-то на глухой просеке мне вдруг повстречается Клонц? Наверняка доктор
ему посоветовал, а что еще остается посоветовать такому: "Вам нужен
кислород, господин Клонц, и немного больше движения". Только и всего; но
для него самого, раз он может себе позволить провести летом несколько
недель на лоне природы, это еще и свидетельство преуспевания в жизни.
Итак, господин Клонц шествует по просеке. Воротничок и пуговица на поясе
брюк расстегнуты. Он наслаждается природой. Он думает: за несколько сигар
я выменяю у крестьян яиц и сала на ужин. Зря, что ли, сюда приехал!
Поскольку тропка между зарослями черники очень узкая, мне придется
отступить в сторонку, чтобы мы с Клонцем могли разминуться. Он сделан из
какого-то другого теста. И прикоснуться к нему противно.
А горный луг тем временем уже скосили. Сено убрали, корова и зимой даст
молока, и Клонцу нечего тревожиться, что к его столу не будет масла. Кто
голодает, тот просто глуп.
Но у нас совершенно искаженное представление о Клонце! Не поедет он
куда-то в деревенскую глушь и не станет он прогуливаться по просеке. Если
он вообще решит отдохнуть, то только на морском курорте, в отеле, где
кельнер что-то любезно шепнет ему на ушко, а Клонц с довольной усмешкой
полезет в карман за бумажником. Попадаются там и дамы в бриллиантах, и с