"Виктор Джордж Чарльз Норвуд. Один в джунглях (Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии) " - читать интересную книгу автора

него почти ничего не остается, и он не может предпринять новую поездку в
джунгли без посторонней помощи. Таким образом, он никогда не вылезает из
долгов у лавочника и, надо сказать, не очень-то старается это сделать.
Порк-ноккеры могли бы объединить свои средства или подработать на
лесозаготовках, чтобы обеспечить себя всем необходимым на более
продолжительный срок работы на россыпях. Но гвианец мало задумывается над
тем, что будет завтра. Пока он может получать в лавке товары в долг, он
согласен идти и копать землю, а лавочники тем временем наживаются на его
труде.
Среди старателей весьма распространена такая хитрость. Кто-нибудь из
партии притворяется, что он болен, остается в лагере, а затем исчезает,
унося с собой какую-нибудь ценную находку, чтобы не делиться со своими
мнимыми друзьями. Другая хитрость - завысить цену на участок земли при
продаже его новичку. Чтобы создать иллюзию богатых россыпей, ружейный патрон
набивают золотым песком и стреляют, рассеивая золотые крупинки по участку.
Даже опытный покупатель нередко ловится на удочку, когда в его промывочный
лоток подбрасывают несколько шариков золота, покрытых глиной. Иногда под
видом алмазов сбывают циркон и горный хрусталь, известные под названием
"кошачий глаз". Негры любят посмеяться над всем и всеми, и они весьма
находчивы и остроумны. Я помню, как один негр сказал другому в ромовой
лавке:
- Больно много о себе воображаешь, а сам-то и можешь лишь ковырять
землю да точить лясы.
- А разве есть на свете дела важнее, братец?! - последовал мгновенный
ответ.
Мы отправились из Бартики в пять часов утра на тяжелом грузовике,
набитом бидонами, соленой рыбой, свининой, мешками с мукой и рисом, ящиками
и пожитками дюжины улыбающихся негров. Я устроился на единственном
брезентовом сиденье позади кабины, остальные пассажиры почти всю дорогу
ехали на брезентовом тенте, натянутом на металлические прутья, или лежали на
груде вещей. Я все время держал наготове винтовку в надежде подстрелить
дикую свинью или крупную кошку - ягуара или пуму, которые иногда появляются
в эти ранние часы на лесных опушках.
Грузовик тарахтел по изъезженной песчаной дороге, усеянной острыми
камнями, которые могли бы распороть самые прочные шины, и несколько часов
подряд мы подымались по этим камням. Узкая дорога круто обрывалась к
глубоким лощинам, густо заросшим кустарником. Среди этой буйной зелени лишь
кое-где темнели туннели, прорытые свиньями и тапирами. Впереди дорога
петляла среди высоких деревьев, густо увитых причудливыми лианами. Древние
великаны с суковатыми и кривыми стволами вставали из зловещего мрака,
угрюмые и неподвижные на фоне унылого серого неба. А сзади призрачные кольца
стелющегося по земле тумана, холодного и сырого, окутывали сплетенные корни
деревьев.
Это был безрадостный мир гниения и разрушения, тишины и зловония, и
только где-то в глубине, под густым слоем мокрых ржаво-бурых прелых листьев
пряталась жизнь. Зловещее молчание этого унылого зеленого мира лишь изредка
нарушалось приглушенным криком птицы или треском падающего дерева. Очень
редко среди мертвых, изъеденных проворными муравьями коуши листьев,
трепещущих на мокрых ветвях, проносилась какая-нибудь птица. Все кругом -
серое и зеленое, бурое и черное, и ни единого красочного пятна. Ночью прошел