"Виктор Джордж Чарльз Норвуд. Один в джунглях (Приключения в лесах Британской Гвианы и Бразилии) " - читать интересную книгу автора

небольшой дождь, и все пропиталось водой.
Отовсюду летели брызги, и казалось, что весело улыбающийся
водитель-негр несется навстречу гибели. С каждой милей этого извилистого
пути дорога становилась все тяжелее, колеи - все глубже. Грузовик
подпрыгивал и кренился, проезжая по шатким, осевшим деревянным мостикам
через глубокие овраги, наполненные илом и тиной. При головокружительных
спусках грязь из-под колес летела через скалистые гребни высотой от
пятидесяти до ста футов, которые подымались над густым подлеском. Лопнувшая
шина или отказавшие тормоза были бы катастрофой...
Грузовик почти вертикально нырял в глубокие ямы, и затем медленно
карабкался вверх, устремив радиатор в небо. Нам то и дело приходилось
вылезать из машины, рубить кустарник и подкладывать ветки под буксующие
колеса, из-под которых фонтаном взметался белый песок. Временами машина
погружалась в грязь и пенистую воду по самые ступицы. Когда взошло солнце, и
его жар проник сквозь зеленый полог, от земли, от деревьев и от всего вокруг
начал подыматься пар. Вскоре под навесом кузова стало душно, как в турецкой
бане.
До меня доходил разогретый воздух от мотора, смешанный с парами бензина
и машинного масла, и, когда грузовик замедлял ход (только очень крутые
подъемы или заболоченные участки могли заставить шофера снизить скорость) и
тяга воздуха почти прекращалась, в тесном уголке позади кабины становилось
как в печке. Солнечный свет почти не пробивался сквозь сплетение ветвей, но
жара проникала всюду. Я обливался потом, да и другим было не легче. Эбеновое
лицо нашего шофера блестело, его измазанная тиковая рубашка цвета хаки
прилипла к мускулистой спине и животу. Все тело у меня невыносимо зудело,
особенно подошвы ног, затянутые в плотную кожу. В отчаянии я снял сапоги, но
вытянуть ноги было некуда, и мои икры сводила судорога.
Временами, когда солнцу все же удавалось пробиться сквозь листву, его
лучи освещали огромных бабочек, лениво порхавших над дорогой, и сверкающих
стрекоз, носившихся в душной дымке. Один раз дорогу перебежал какой-то
гладкий пятнистый зверь, но он так быстро исчез в зарослях, что я даже не
смог определить, оцелот это или ягуар. Если не считать птиц, то за всю
дорогу от Бартики до Иссано эта кошка была единственным диким животным,
которого мне удалось увидеть. Да и птиц нам до сих пор попадалось не так уж
много. Солнце давно перевалило за полдень, и теперь извилистая каменистая
дорога стала почти плоской.
Высокая стена пятнистых, покрытых плесенью стволов поредела, и
некоторое время машина шла под лучами солнца.
Вдоль дороги стали попадаться жирные повис и хохлатые маам, я сменил
винтовку на дробовик. Шофер сбавил скорость до скромных тридцати миль в час,
и вскоре я сбил чудесную большую черную повис с красным хохолком, когда она
слетала с ветки. Потом я выстрелил в толстого голубя, но промахнулся, так
как грузовик заехал на травянистую обочину, и дробь попала в огромный
муравейник.
Шоферу наконец надоела "черепашья скорость", он нажал на акселератор, и
ровный отрезок дороги быстро остался позади. Теперь мы снова тряслись по еще
более каменистой, чем прежде, дороге, и стрелять здесь стало почти
невозможно. Как только я вставал (а встать было необходимо, так как мне
мешала кабина), железная переборка начинала барабанить по моим ребрам. В
конце концов я отказался от этого безнадежного дела. Вскоре хлынул