"Андре Нортон. Грифон торжествует ("Колдовской мир")" - читать интересную книгу автора

чешуйчатых рептилиях, с когтями и клювами; о покрытых мехом созданиях ростом
с башню, о более меньших по размерам летающих тварях, с жалящими хвостами со
смертоносным ядом. Попадались и существа с человеческим обликом, способные
ввести в заблуждение людей, а затем околдовать или убить их.
Ривал настолько был очарован загадками Пустыни, что отовсюду собирал
подобные рассказы и свое время без утайки поделился этими записями со мной.
В его домике хранились кусочки древних картин, которые он нашел в Пустыне -
иногда прекрасные, иногда гротескные, а иногда - пугающие. Однако никогда мы
не были уверены, что это изображения настоящих форм жизни, а не придуманных
художниками, которым привиделись странные сны. Но как бы то ни было, сейчас
я не мог припомнить, чтобы где-нибудь слыхал или видел что-либо, похожее на
существо, которое только что похоронил.
Его ужасные острые когти предназначались не только для копания. При
этой мысли я вытащил меч, воткнул его в землю рядом с собой и, раскрыв сумку
с припасами, достал скудный походный рацион, который затем, медленно
пережевывая, прикончил, прислушиваясь к любому звуку.
Птицы продолжали кружиться над головой еще некоторое время, гневно
пища. Наконец, собравшись в стаю, словно отвратительная черная туча, и в
последний раз сделав круг над оазисом, они улетели на север.
Лошади продолжали пощипывать траву, ни разу не приподняв головы;
Вообще-то лошадей нельзя с легкостью заставить приблизиться к мертвому
существу, однако эти три не предпринимали попыток убежать от этого места.
Принявшись за сушеное мясо, я напомнил себе, что никогда не следует
совершать самую серьезную из всех возможных ошибок - судить о какой-либо
местной форме жизни, пользуясь стандартами Долин. Я вошел в новый и отличный
мир.
Теперь, когда птицы улетели, стало совсем тихо... и тишина эта
нарушалась только звуками журчащей воды и пощипывающих травку лошадей. Не
было ни жужжания насекомых, ни шелеста тормошимых ветром съежившихся и
скрученных листьев. Казалось, что жар склонявшегося к западу солнца
усиливается. Кольчуга отягощала мне плечи, и пот струился из-под ободка
шлема.
Покончив с едой, я принялся за дальнейшее изучение этого места. Из-за
растительности вода здесь текла тонкой струйкой. По берегам трава была
густой, кустарник походил на твердые шары, переплетаясь между собой так, что
мне показалось, что даже острым мечом нельзя прорубить сквозь него путь.
Эта вода, вытекавшая прямо из скалистого берега, покрытого
красновато-рыжим и пятнами, неприятно напоминала кровь. Имелась и еще одна
причина против того, чтобы напиться этой воды. Эта расщелина явно была
неестественного происхождения, решил я, слишком уж правильной формы - словно
специально высеченная в этом месте для того, чтобы путники могли испить волы
из этого ручья. Но какие здесь путники?
Я с осторожностью исследовал ручей, но так и не обнаружил никаких
следов того, что в последнее время здесь кто-либо останавливался. Песок и
гравий лежали нетронутыми, и лишь бесформенные отпечатки следов животных
свидетельствовали о том, что это место посещается.
Так ч т о же это за существо, которое я похоронил? Я не мог заставить
себя выкопать его из могилы и еще раз исследовать. Но все-таки его
присутствие меня беспокоило. Остаться здесь, даже ради лошадей, решил я,
слишком уж большой риск. И этот оазис должен притягивать к себе какую-нибудь