"Андре Нортон. Знак Кота ("Знак Кота" #1)" - читать интересную книгу автора

мужчины, ты неуклюж точно так же, как твоя сестра со своими кривобокими
горшками - надеюсь, она забудет о своем "искусстве" со своим избранником,
Кулканом-ва-Кастерном. Да, ты отправишься в соло, но я не буду объявлять об
этом Дому во избежание слухов. Не будет никакого праздника, где все смогут
увидеть, чего тебе так прискорбно недостает. Ты можешь пройти соло - но это
будет так, как я хочу, и так, как я это сделаю!
Я сглотнул и склонил голову. Даже сейчас он не смягчился. Он просто
хотел убрать меня с глаз долой способом, который можно было счесть
правильным, чтобы он мог потом сказать себе, что выполнил свой долг, как бы
это ни было ему неприятно. Их здесь было трое кроме меня - но в отцовском
доме я был одинок.
Предупрежденный, я вернулся к себе и стал собираться - взял плащ,
защищающий от песка, ботинки, широкополую шляпу от солнца. Когда я поднял
ее, на землю упал клочок шерсти, оставшийся в ней после линьки Миеу, - когда
она была маленькой, она любила спать в моей шляпе. Я взял флягу и мешочек
водорослевых лепешек, моток веревки и еще кое-какие вещи, которые дозволял
обычай. Последнее, что я сделал перед тем, как лечь и проспать остаток
дня, - собрал шерстку Миеу и вплел ее в цепочку подвески, а затем снова
надел ее на шею. Это стало символом боли, которая всегда будет со мной.
Я думал, что не смогу уснуть, но усталость одолела меня, и я погрузился
во тьму. Может быть, мне что-то снилось, но я не запомнил. Но, проснувшись,
я обнаружил, что плащ, которым я укрывался, перекручен, во рту пересохло,
словно я боролся с каким-то внутренним демоном.
На мгновение забыв обо всем, я огляделся в поисках Миеу, которая всегда
спала на моей циновке. Затем я вспомнил все и встал, чтобы облачиться в
грубую дорожную одежду. Когда я застегивал верхнюю куртку, пришел один из
пастухов с горшком густой похлебки и небольшим количеством сока, выжатого из
водорослей.
Снова я удостоверился в том, как относится ко мне моя семья - принес
еду не родич, а слуга. Но я привык к такому отношению, так что съел и выпил
все, взял мешок с дозволенными припасами и снаряжением и пошел к дому отца.
Там по-прежнему были те же трое, и ни на одном лице я не увидел
участия. Отец, как всегда в моем присутствии, натянул непроницаемую маску,
сестра, наверное, думала о резных камнях, которые она так терпеливо
обрабатывала, чтобы сделать из них самые замысловатые свои украшения. Только
брат открыто показывал свои чувства, и отнюдь не те, что могли бы согреть
мое сердце.
Отец щелкнул пальцами, я подошел к нему, и он натянул мне на голову
капюшон, чтобы я ничего не видел. Наверное, это Каликку грубо подсадил меня
в седло па-ориксена, который в стадах моего отца считался самым бесполезным.
Кто-то дернул за повод, и животное подо мной вскрикнуло, чуть не застонало,
словно его вынуждали сделать нечто непосильное.
Судя по звукам, вокруг нас больше никого не было - ни песен, ни грохота
барабанов, чтобы пожелать мне удачи. Могло показаться, что я отщепенец,
которого с соответствующими церемониями изгоняют из Дома - таким жалким меня
считали.
Гнев, который впервые вспыхнул в моей груди при виде мертвой Миеу,
превратился в ровное пламя. Весь наш народ знал эту потребность быть единым
со своей родиной, с родней, но никому не было дела до моих желаний в момент
моего жалкого отъезда в соло. Я цеплялся за свой гнев, потому что, если я не