"Грегори Норминтон. Портрет призрака" - читать интересную книгу автора

дверь уже отпирают.
Судя по звукам, сперва поднимают щеколды, потом сдвигают засов в
скобах. Дверь распахивается. Горят свечи, их свет бьет в глаза, и вот
наконец коренастая фигура заполняет дверной проем. Томас Дигби снимает
шляпу, показывая лицо.
- Господи помилуй!
- Натаниэль.
Он рассматривает хозяина дома и приходит к заключению, что годы
пощадили его. Он стал похож на сельского сквайра: упитанный, подбородок чуть
ли не двойной, на пухлых щеках румянец. До чего же жалко рядом с ним должен
сейчас выглядеть Дигби - грязный, с дождя, словно бездомный кот. Однако
Дигби пытается улыбнуться, изображая что-то вроде поклона. Когда он
поднимает голову, изумление на полускрытом тенью лице хозяина уже почти
исчезло, но недоумение осталось.
- Но... Боже правый... Что привело тебя сюда?
- Я был в Дувре и там услышал о тебе. Мне сказали, ты унаследовал
поместье в этом приходе. Ты порядком раздобрел.
С края крыши хлещут струи ливня, то сильней, то слабей, точно
спазматические выплески из артерий дома. Дигби смотрит из-под капель на
ресницах на дородного хозяина дома, удивленного настолько, что он в грозу
держит гостя за порогом. Он понимает, что для Натаниэля он сейчас всего лишь
призрак, эманация прошлого, которой пока что не хватает вещественности,
которая еще не имеет права на гостеприимство живущих здесь. Чтобы
опровергнуть это, он изображает чихание, и Натаниэль, судя по всему,
вспоминает о приличиях.
- Входи же, Томас, - говорит он, делая величественный приглашающий
жест. - Скверное сейчас время для путешествий.
Еще бы. Оперяющийся тиран и сын тирана, обладатель французских жеманных
манер вернулся на английскую землю. Все разрушено, осквернено; попрана воля
Господня.
- Да, скверное, - соглашается Дигби.
- Разумеется, я говорю о ливне.
Дигби входит, не глядя на дряхлого слугу, что оставил его стоять под
дождем. Перед ним полированные дубовые панели; дрожащее пламя свечей;
огромный сундук, накрытый персидским ковром. Гобелены, всколыхнутые ветром,
что влетел вместе с гостем, мало-помалу вновь повисают неподвижно. Пахнет
горящим деревом, тимьяном и сладким базиликом. Да, думает Дигби, в таком
убежище и вправду можно поверить, будто этот мир хорош и справедлив.
- Фредерик, горячего вина нашему гостю. И велите Лиззи накрыть на стол.
Слуга выходит, волоча ноги. Хозяин то и дело потирает руки - похоже, он
порядком не в себе, но возможно, это просто нервы. Дигби бросает взгляд на
его красивые, тонкие и длинные пальцы: кутикулы ногтей испачканы
грязно-желтым.
- Досталось тебе, пока добирался, - замечает Натаниэль.
- Думал, сумею обогнать грозу.
- По пятам шла, да?
Дигби кивает и, поскольку не находит слов, проводит руками по лицу,
словно стряхивая с него водяную маску.
- Ты, должно быть, весь продрог, Томас. Проходи сюда, обсушись. В
гостиной топится камин.