"Грегори Норминтон. Корабль дураков " - читать интересную книгу автора

вся налилась и созрела - на истому и муку окрестных парней. Ее красота не
из тех, что воспевают поэты. Эта та красота, которой они вожделеют. (Хотя
вряд ли признаются в этом вслух.) Груди - что спелые дыни, если вам будет
угодно. Зад, благородные господа, что две луны в полнолуние. Ноги. (Как
описать ноги, я, право, теряюсь.) У нее были такие ноги, что лучше не
сделали бы даже самые мастеровитые плотники в услужении у самого короля.
Белкула - девушка добрая и отзывчивая, жестокость несвойственна ее
натуре. Природа щедро ее одарила, такое роскошное тело просто создано для
удовольствия, да и самой Белкуле не чуждо томление плоти. Так что, когда
Мориц (будучи более смелым и наглым из братьев) все же решился предпринять
отчаянный натиск, Белкула не стала сопротивляться и отдалась ему так, что
он потом еще долго не мог оклематься.
О, что за радость эта первая ночь утоленного вожделения, хотя будет
вернее сказать: первый день, потом ночь и еще один день. Морицу снится (в
редкие минуты затишья), что он - корабль, плывущий по бурному морю, и
громадные волны - как наказание; Белкула, которой вообще ничего не снится,
берет любовника на буксир и тащит его, ненасытная, нетерпеливая, обратно в
порт.
Но долго идиллия не продлилась.
Однажды вечером Пьер, терзаемый подозрениями, решается проследить за
братом, который в последнее время ходит уж больно довольный. И вот он
усаживается в засаде за деревьями у пруда. И что же он видит? Мориц заходит
в дом мельника, вернее, не в дом, а в амбар, где хранится зерно и где его
уже ждет Белкула. Они предаются запретным утехам, пугая мышей громкими
возгласами и стонами. Какой стыд! Какой ужас! Пьеру невыносима мысль, что с
его дражайшей Возлюбленной обращаются столь унизительным образом. Как
бедняжка, должно быть, страдает под тяжестью грубого Морица, принимая в
себя его деспотичный отросток, хотя это Пьер должен ее ублажать и лелеять.
Только Пьер, и никто другой - он единственный любит ее по-настоящему.
Дни проходят в мучительных размышлениях, что делать. Наконец план
готов. Пьер, чья страсть придает ему смелости, ждет у амбара, когда стихнут
любовные стоны. Когда же Мориц, слегка ошалелый и изможденный, выходит
наружу, его соперник, никем не замеченный, проникает внутрь. Он пришел не с
пустыми руками. Сладкий мед и налившийся соками плод - вот его трепетный
дар любимой.
Не проходит и часа, как Белкула коварно похищена. Будучи в два раза
больше своего, скажем прямо, тщедушного обожателя, она помогает Пьеру в его
стараниях и сама заходит к нему в свинарник, где с жадностью поглощает
дареный плод и с благосклонностью принимает ухаживания, вкушая при этом
немалое удовольствие.
(Тем же, кто назовет нашу Белкулу бесстыжей блудницей, ибо негоже
девице менять полюбовников в одночасье, я скажу так: новообращенные часто
грешат непомерным рвением. Ибо открылись Белкуле услады плоти, каковые для
тела - как вера истинная для души. А аппетиты ее таковы, что их не смог бы
удовлетворить лишь один, пусть даже и самый рьяный любовник. Белкула, она
как Природа - щедрая, разнообразная. Ее страсти изменчивы и неуемны.
Возлияния мужчин в ее лоно - словно капли дождя для земли после долгой
засухи: она принимает их, впитывает в себя без остатка, и просит еще.)
Пьер потрудился на славу. Белкула осталась довольна, но ее
удовольствие выражается несколько странным образом: она словно вернулась в