"Грегори Норминтон. Корабль дураков " - читать интересную книгу автора

прямо в священный сосуд. Звонкое эхо младенческого пи-пи замирает под
сводами церкви. Моленееры, в ужасе от святотатства, совершенного их
приемным чадом, восклицают на валлонском: "Quel culot t'as!" Что
превращается (по причинам, известным только святому отцу) в "Белкулу".
Так и осталось: Белкула Моленеер. Очередная душа, очищенная крещением
от первородного греха и прописанная должным образом в книге учета и
регистрации в Божественной канцелярии.


Об осаде свинарника и о весьма хитроумном способе покорения оного

Представьте, любезные господа, счастливое детство Белкулы. Мир полон
открытий, каждый день - что-то новое. Тополя шелестят листвой; птицы поют;
вертится мельничное колесо. Белкула зажмуривает глаза, когда Фанни приходит
будить ее на рассвете, и бросается в объятия теплых заботливых рук,
неизменно присыпанных белой мукой. Будучи "слабоумной" (как называют ее
соседи), Белкула освобождена от домашних обязанностей, равно как и от
посещения воскресной школы. Говорить она не говорит, только смеется.
Белкула - домашняя девочка, простодушная и наивная, но ее тянет в лес, к
дикой природе. Неугомонная, вся взъерошенная, с вечно грязными коленками -
одно слово, непоседа. Она везде бегает, лазает где ни попадя и купается
голышом в реке.
Однажды в мае, уже ближе к вечеру, вскоре после своего двенадцатого
дня рождения, Белкула выходит на берег, чтобы, прошу прощения,
испражниться. Присев на корточки в кустах боярышника, она замечает, что
кто-то таращится на нее сквозь заросли. Будь на ее месте любой другой, сие
смущающее обстоятельство неизбежно бы вызвало у него запор; но Белкула, не
зная стыда, спокойно делает свое дело, мальчишеский смех возбуждает в ней
странную дрожь - так бьется угорь у браконьера в штанах. Опроставшись,
Белкула смотрит прямо в глаза юным соглядатаям - в глаза, наполненные
вожделением, - и начинает медленно кружиться на месте. Живот гордо выдвинут
вперед, мокрые волосы завиваются кольцами, руки расслаблены и свисают вдоль
тела, как плети - таков ее танец. Закончив, она возвращается в реку и
играет в воде, как Диана-охотница или нимфа-наяда, одаренная пышными
телесами. Мальчишки бегут восвояси, и у каждого на штанах - по липкому
пятну.
Среди этих юных проказников есть два брата: Мориц и Пьер. До сего
знаменательного мгновения их главной забавой было ловить в поле жаворонков
и, как бы это сказать попристойнее, делать с птичками нехорошее. Как их
сблизила эта возня с комьями перьев! Они поклялись друг другу (скрепив
клятву торжественным рукопожатием вонючих рук), что их никогда и ничто не
разлучит. Но, глядя на танец Белкулы, каждый из братьев почувствовал, как
стрела Купидона вонзилась ему ниже пояса (ибо это то место, где у мужчин
сосредоточены чувства). По дороге домой братья молчали: ни один не сказал
другому о нанесенной ему тяжкой ране. По ночам они изнемогали, и каждый
украдкой блудил руками в своей постели, мысленно обращаясь к своей даме
сердца, и, кончая, вздыхал: "увы!"
Три тяжких года братья тряслись и потели в зарослях на берегу реки, в
чаще леса, в кустах у ручья, в щекочущей ржи, в общем, всюду, где их
Возлюбленная исполняла свой танец. Когда же Белкуле минуло пятнадцать, она