"Грегори Норминтон. Корабль дураков " - читать интересную книгу автора

свое кабанье младенчество (кабаны - это дикие свиньи, так что, наверное,
будет уместно сказать, что она впала в дикое свинство), каковое
определялось вялой слабостью членов, скоплением газов в желудке и
непомерным обжорством. Все, чему научилась Белкула в плане фекальной
культуры, пошло, образно выражаясь, свинье под хвост. Однако влюбленный
Пьер не ощущает зловония, производимого его зазнобой. С точки зрения его
сладострастного вожделения, она - само совершенство.
- Мерзавец! Предатель! Вор! Выходи драться!
Это обманутый Мориц узнал, что ему изменяют. Он берет палку, колотит
ею по двери свинарника и вызывает изменщика-брата на честный бой. Пьер, не
имея возможности ублажать свою даму под градом матерной брани, с сожалением
застегивает штаны и выходит во двор.
Пять часов бьются братья в кровавой сече. Не давая друг другу
поблажки. Мориц, бросивший вызов (он строен и гибок, ежели не принимать во
внимание малость отвисшее брюшко), нападает, как лев разъяренный; Пьер,
кусаясь ретиво, зубами скрежещет и всего только раз обсерает штаны.
Привереда Морфей опускает на поле сражения сна покрывало. Пьер возвращается
в лоно утех, к истомленной любимой, Мориц в тягостных думах укрылся в тени
под лещиной.
С тех пор не проходит и дня, чтобы братья не отмутузили друг друга.
Иногда верх берет Мориц, иногда - Пьер (особенно если ему удается ударить
Морица ногой по яйцам). Иногда к воплям и стонам израненных воинов
присоединяется сонный вздох Белкулы или ее отрешенный пердеж.
Десять дней и ночей продолжалась осада, и вот снова выходит из мрака,
зевая, с перстами слегка сероватыми Эос, а иначе Рассветная Зорька. Пьер
глаза продирает и зрит с изумленьем, что врага-то и нету на поле сраженья.
И к своей вящей радости вдруг замечает - ибо съестные запасы успели изрядно
поистощиться, - что у ворот Мориц оставил зажаренного поросенка. Пьеровой
радости нету предела, и радость сию разделяют и свиньи в свинарнике - не
прозревая в том знак горькой участи, уготованной им судьбой. Пьер несет
подношение в хлев, там садится и жадно вгрызается в мясо зубами, но
поросенок - лишь кожа, а что же под кожей? Из-под кожи является враг
хитроумный. Дерзкий воинственный Мориц, благоухающий, словно свиная
поджарка, с колуном наготове. Ярость его не уймется подбитым глазом или
сломанной рукой. Проклятие Каина бурлит у него в крови, и Пьер,
прозревающий гибель свою в глазах брата, уже не пытается защищаться.
Но придержите коней. Прежде чем смертоносный удар достигает цели, сама
причина братоубийственной сечи предстает перед ними в дверном проеме.
Братья тупо таращатся на нее и даже не сразу осознают, что происходит,
пусть даже сие очевидно: Белкула - снаружи, хотя ей, насильно похищенной,
полагается быть внутри. Она улыбается своим страстным поклонникам,
улыбается так - мимоходом, как улыбнулась бы двоюродным братьям,
встретившись с ними на улице, и бросает им яблоко. Мориц, удрученный и
павший духом, опускает топор. Пьер поспешно спускает штаны, чтобы в них не
наделать. Братья несутся к чулану, где были покои их общей возлюбленной.
Увы! Ночью Белкула проломила доски в стене своим мощным седалищем (форму
пролома ни с чем не спутаешь) и выбралась наружу в поисках пищи - коварно
бросила их обоих, наплевав на предназначенную ей роль.
Смачно рыгнув напоследок, Белкула радостно отправляется восвояси.
Братья же падают в изнеможении, члены их холодеют, и все вожделение