"Чарлз Нордхоф, Норман Холл. Бунт на 'Баунти' (историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

- Якорь панер [Панер - положение якоря при его выбирании, когда якорная
цепь уже натянулась, но якорь еще не оторвался от грунта.], сэр!
- Распустить марсели! - приказал Фрайер. Кристиан повторил команду. Я
находился на крюйс-марсе. В мгновение ока мы отдали сезни и растянули парус
по рею. Узлы на снастях были схвачены морозом, и матросы на фор-марселе
замешкались. Блай нетерпеливо взглянул наверх.
- Чем вы там занимаетесь? - злобно заорал он. - Заснули? Ползаете, как
гусеницы! Поворачивайтесь!
Наконец паруса забрали, матросы круто обрасопили [Обрасопить -
повернуть реи.] реи, и "Баунти" стал поворачивать на левый галс [Галс - курс
судна относительно ветра; снасть, удерживающая на нужном месте нижний
наветренный угол паруса.]. Хотя Блай и злился, матросы работали прекрасно.
Причина его горячности была понятна: за нашим отходом наблюдали с других
кораблей, стоявших на якоре. С возгласами "Раз-два, дружно!" якорь был
поднят и взят на кат.
Затем последовала команда: "Распустить фок!" - и сразу же следом, когда
порыв ветра накренил корабль: "Ставить грот!" Захлопала парусина, резко
завизжали блоки. Когда брас выбрали, Блай закричал:
- Пошел грота-галс!
Мало-помалу галсовый угол грота притянули к планширю [Планширь -
деревянный брус, закрывающий сверху фальшборт.]. С большим креном на правый
борт корабль устремился в открытое море. В безоблачном небе засияло солнце;
наступало чудесное зимнее утро, холодное и ясное. Я стоял у фальшборта, изо
рта у меня вырывались облачка пара, а "Баунти" быстро бежал по воде, словно
добрая скаковая лошадь.
Ночью ветер усилился, но на следующий день стало тише, и мы смогли
весело встретить Рождество. Матросам выдали дополнительные порции грога;
камбузная команда очищала от косточек изюм для пудинга и насвистывала, но не
в предвкушении веселья, как мог бы подумать сухопутный человек, а для того,
чтобы убедить своих товарищей, что изюм не попадает к ним в рот.
Тем временем я продолжал знакомиться с экипажем "Баунти". Матросы
попали на корабль по-разному: либо соблазнившись плаванием в южные моря,
либо их отыскал штурман, а то и сам Блай. Наши четырнадцать матросов были
самые настоящие морские волки, а не какие-нибудь подобранные в тавернах и
трюмах подонки, которые так часто попадаются на военных кораблях. Почти все
офицеры были людьми опытными и надежными, и даже ботаника - Нельсона -
рекомендовал сам сэр Джозеф Банкс, сходив вместе с ним в плавание на Таити
под началом капитана Кука. Блай, если бы захотел, мог бы набрать сотню
мичманов, но нас и так было шестеро, хотя корабельное расписание на "Баунти"
предусматривало места только для двоих. Стюарт и Янг были настоящими
моряками, довольно приятными в обхождении. Пятнадцатилетний болезненного
вида юнец с мягким капризным ртом звался Халлет, моложе его на год был
Тинклер, шурин мистера Фрайера - не парень, а настоящая обезьяна, большую
часть времени проводивший на реях в наказание за беспрестанные провинности.
Хейворду, красивому угрюмому молодому человеку, которого я встретил, когда
занимал койку, было всего шестнадцать, но для своего возраста он выглядел
рослым и крепким. Он отличался задиристостью и мечтал главенствовать над
остальными мичманами, поскольку плавал уже два года.
Я жил вместе с Хейвордом, Стюартом и Янгом в каюте на нижней палубе. В
этом крошечном помещении мы развешивали на ночь свои койки, днем же оно