"Чарлз Нордхоф, Норман Холл. Бунт на 'Баунти' (историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

служило нам кают-компанией; один из сундучков мы использовали как стол, а
остальные - как стулья. За щедрую порцию грога, который нам выдавали каждую
субботу, матрос Александр Смит укладывал наши койки, а за еще меньшую толику
этой корабельной валюты Томас Эллисон, самый младший из матросов, исполнял
обязанности вестового. Нашим артельщиком был мистер Кристиан; так же как и
другие, я по приходе на корабль заплатил ему пять фунтов, и он снабдил меня
запасом картошки, лука, голландского сыра, чая, кофе, сахара и тому
подобного. Благодаря этим запасам, мы смогли прожить несколько недель вполне
сносно, хотя более гнусного кока, нежели Том Эллисон, трудно себе
вообразить. Что же касается напитков, то корабельный рацион был в этом
отношении столь обилен, что Кристиан никаких запасов для нас не делал. В
течение месяца или даже дольше каждый человек на борту получал ежедневно
галлон пива, а когда оно кончилось - пинту крепкого белого испанского вина.
Когда же иссякло и вино, мы обратились к последнему прибежищу моряка -
грогу.
На следующий день после Рождества мы попали в крепкий шторм и потеряли
большую часть запасов пива. Высокая волна смыла с палубы несколько бочонков
и повредила все три наши шлюпки. Я тогда был свободен от вахты и коротал
время в каюте нашего врача - тесной вонючей каморке, единственная свеча в
которой из-за недостатка воздуха едва теплилась голубоватым пламенем. Но
Старику Бахусу все было нипочем. На самом деле нашего костоправа звали Томас
Хагган, и это же имя значилось в судовой роли, но иначе как Старик Бахус его
никто не величал. Под мухой он находился постоянно, а добавив порой
стаканчик бренди или глоток грога к регулярно принимаемой порции спиртного,
имел обыкновение вставать во весь рост, закладывать руку между третьей и
четвертой пуговицами жилета и с комичной серьезностью декламировать
стихотворение о Бахусе - поэтому-то его так и прозвали. Одноногий,
багроволицый, с белоснежными волосами и дерзкими голубыми глазами, Старик
Бахус являл собой пример типичного корабельного врача. Он плавал столь
давно, что с трудом мог вспомнить время, когда жил на берегу, и со страхом
ждал предстоящей отставки. Нежнейшей отбивной он предпочитал солонину и
как-то раз признался мне, что совершенно не может спать в обычной кровати.
Левую ногу ему оторвало пушечным ядром в бою с корсарским кораблем Пола
Джонса [Джонс, Пол (1727 -1792) - шотландский пират, помогавший Америке в
борьбе за независимость.].
В дружках у Старика Бахуса ходили ботаник Нельсон и канонир Пековер.
Обязанности канонира, достаточно обременительные на военном корабле, у нас
на судне были совсем несложными, и Пековер - весельчак, не дурак выпить и
затянуть песню - мог достаточно времени уделять своих друзьям. Мистер
Нельсон, спокойный седоватый пожилой человек, неутомимо занимался изучением
растений, однако, казалось, с удовольствием наведывался к врачу и при случае
рассказывал занимательные истории.
Когда судно переоборудовалось в Дептфорде, во всех офицерских каютах
плотники сделали деревянные кровати, однако Бахус предпочитал спать в
подвесной койке, кровать же использовал как скамью, а вместительный рундук
под ней - как винный погреб. Почти половину небольшой - шесть на семь
футов - каюты и занимала эта кровать, а напротив, под коечными распорками,
стояли еще три непочатые бочонка вина. В тот вечер я сидел на одном из них,
на другом оплывала горевшая голубоватым пламенем свеча, а Бахус и Нельсон
расположились на кровати. Каждый из них держал в руках оловянную кружку с