"Эндрю Нортон, Розмари Эдхил. Тень Альбиона ("Карл Великий" #1) " - читать интересную книгу автора

народу означало служить королю, и в своих нечастых молитвах Уэссекс просил,
чтобы такое положение вещей сохранилось навечно.
Но подобная возможность все же сохранялась. Уэссекс стоял между
"Башней" и "Дубом" - между двумя священными обетами - и не в силах был
избавиться от кошмарного ощущения, что когда-нибудь ему придется нарушить
одну клятву ради другой. И когда какие-то проблемы казались герцогу слишком
сложными или опасными, он находил некое странное утешение в воспоминании об
этом неразрешимом противоречии.
Тут раздался негромкий стук в дверь.
- Маркиза готова принять вас, ваша милость.

За то время, что горничная под присмотром Гарднер помогала Саре
одеться, дама Алекто так и не появилась. Зато появился доктор Фальконер и
тут же насел на Сару, требуя, чтобы ему разрешили провести осмотр. Пока он
прослушивал легкие пациентки при помощи стетоскопа, Сара изучала лицо
доктора, напрягая всю свою наблюдательность. Этот человек был ее личным
врачом. Почему же он совершенно незнаком ей?
Она вообще его не помнила.
Сара старательно сохраняла невозмутимое выражение лица. Она - маркиза
Роксбари. Она находится в Мункойне, у себя дома. Саре вспомнились
подробности собственной жизни, но как-то странно, словно обрывки некогда
услышанной истории: осиротев еще в детстве, она вела себя исключительно
деспотично еще с тех пор, как научилась ездить верхом на своем первом пони;
а с шестнадцати лет она стала единоличной хозяйкой собственной судьбы.
- Я не нахожу у вашей светлости ни малейших признаков нездоровья, -
неохотно признал Фальконер. - При столкновении вы упали исключительно
удачно, и я знаю, что во время охоты вам случалось переживать и худшие
падения. Хотя не могу не отметить, что ваш четырехдневный сон внушил мне
немалые опасения.
Доктор уставился на Сару; его янтарные глаза горели загадочным огнем.
- Но предупреждаю: когда вы пожалеете о своей сделке, то обнаружите,
что ее нелегко расторгнуть.
Он уже второй раз упоминал о какой-то сделке, но Сара не имела ни
малейшего понятия, на что же он намекает.
- Всякую сделку нелегко расторгнуть, доктор.
- Тогда это падет на вашу голову, - заявил Фальконер с таким видом,
словно он был судьей, а не врачом. Собрав инструменты в саквояж, он быстрым
шагом удалился.
"Ну вот. Теперь я его обидела, и даже не знаю, чем именно. Но возможно,
будет лучше, если он станет беспокоиться, не обидел ли он меня..."
Чужие мысли лежали на поверхности ее сознания, словно каменные плиты, и
Сара переворачивала их, разыскивая мысли собственные, пока не осознала, что
горничная давно уже щебечет, предлагая ей различные наряды - совершенно
незнакомые самой Саре.
Нойли знала ее. И Нойли была ее личной горничной. Почему же она не
знала Нойли?
- ...и должна заметить, госпожа, что герцог вполне недурен собой, -
только вот ведет он себя слишком вызывающе!
- Он застал меня врасплох, - осторожно произнесла Сара.
- Вломиться к вашей светлости, словно какой-то дикарь! - неодобрительно