"Хироси Нома. № 36 (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

подозрительности, свойственной надзирателям, долгое время прослужившим в
тюрьме, и как будто говоривший: никому из вас нельзя верить. И сейчас он
поднял голову и осмотрелся вокруг, но, не обнаружив никаких нарушений, снова
опустил глаза в раскрытый на коленях журнал.
Этого надзирателя звали Саканака, он служил в военной тюрьме уже
двенадцать или тринадцать лет. В последнее время он каждый год сдавал
экзамен по делопроизводству, чтобы получить должность старшего надзирателя,
и каждый раз проваливался. Мне случилось видеть однажды, когда меня
выпустили для разминки из моей одиночки, как его разносил молодой, только
что окончивший училище, старший надзиратель. В душе Саканака, конечно,
кипел, но, очевидно считая, что брань со стороны начальства - дело обычное,
стоял смирно. Иногда, во время поверки и в банные дни, я сталкивался с ним
лицом к лицу. И мне стало ясно, что он принадлежит к тем людям, угнетенная
душа которых, как это часто бывает у низшей прослойки в армии, не может
утвердить себя иначе, чем творя насилие. Я не сомневался в том, что где-то в
тайниках его души сплелись в тугой клубок страдания тех долгих лет, которые
он провел следуя пунктам тюремного устава, господствовавшего в этой военной
тюрьме и над людьми в форме надзирателей.
Каждый раз, когда я должен был ехать в суд и проходил длинным коридором
мимо общих камер, мне приходилось видеть, как он, заметив, что заключенный
чем-то нарушает устав, бросался к решетчатой двери камеры и грубо грозил
нарушителю. Держа правую руку на рукоятке длинной сабли, висевшей у него на
поясе, он быстрыми шагами шел по устланной матами дорожке мимо сидящих в ряд
спиной к нему заключенных. В эти-то секунды он и успевал уловить непорядок.
Обычно заключенный, едва успев почувствовать своей нервно настороженной
спиной, что надзиратель уже миновал его, тут же менял позу.
Надзиратель Саканака шел всегда, высоко подняв голову и не глядя в
сторону камер. Однако, ухватив уголком глаза еле заметное движение человека
в камере, он уже в следующий момент легкими прыжками, словно животное,
подлетал к решетчатой двери.
- Ага-а!..
Держась левой рукой за решетку и изогнувшись всем телом, он изрыгал
этот звук сквозь плотно сжатые зубы, словно концентрируя в нем всю свою
силу. И заключенный, застигнутый врасплох, ощущал жестокую дрожь,
сотрясавшую его ослабевшее тело и душу.
- Ага-а!..
Надзиратель Саканака еще раз выхаркивал этот отвратительный звук, а по
лицу у него расплывалась улыбка, вызванная какой-то непонятной радостью.
Обдавая заключенного своим "ага-а", выходившим из его рта с громадными
зубами вместе со смехом над растерявшимся слабым человеком за решетчатой
дверью, он казался в эти минуты воплощением военной машины, гнет которой он
сам испытывал более десяти лет. Он совал в лицо съежившемуся от испуга
заключенному острие своей сабли, затем, касаясь его затылка холодным железом
ножен, командовал:
- Номер такой-то! Скинуть одежду!
И, оставив в камере, куда проникал сырой воздух низины, раздетого
догола костлявого заключенного, он продолжал обход.
Ко мне, политическому, редкой птице в военной каторжной тюрьме, да еще
не получившему "срока", он относился несколько сдержаннее, однако поверку
осуществлял по всей строгости устава, не то что другие надзиратели,