"Ингрид Нолль. Прохладой дышит вечер" - читать интересную книгу автора

Я убежала домой, сладкого мне больше не хотелось, аппетит пропал. А про
Альберта с тех пор стали говорить, что он, как святой Франциск Ассизский,
умеет укрощать диких зверей.
Я рассказываю о Муфти, сидя со студентами за чашкой кофе, а в это время
дворняжка из их общежития настойчиво вылизывает мои ноги. Так, через эту
тему, я перехожу к Альберту. Видимо, мой рассказ звучит волнующе, даже
театрально, во всяком случае, все слушают и молчат.
- Да не был он голубым, ба, - утверждает Феликс, - налицо однозначный
случай транссексуализма.
Я согласно киваю. По телевизору как-то разные мужчины и женщины
рассказывали, что природа ошиблась, и вот теперь они вынуждены жить как бы
не в своем теле. Им сегодня пытаются помочь. Но бедный мой брат Альберт
знать не знал, что у него есть товарищи по несчастью.
- Брат мой покончил жизнь самоубийством, - сообщаю я, - потому что
никто его не понимал, а он никому не мог открыться, даже мне, хоть я и была
его доверенным лицом.
Феликс с друзьями некоторое время молчат. Потом спрашивают, каким
образом Альберт свел счеты с жизнью.
- Застрелился. Здесь, в Дармштадте. Я нашла его на крыше родительского
дома, - отвечаю я. - Он был в женской одежде. Будто хотел смертью открыть
всей семье наконец свою тайну.
Сколько ему было лет, спрашивают.
- Двадцать один, а мне - двадцать два. Мы в то воскресенье, против
обыкновения, пошли в церковь, кроме папы и Альберта, конечно. Собрались
обедать, мне велели звать всех к столу, а Альберта нигде нет. Я подумала, он
опять в театр играет, и пошла его искать на крышу. Видно, я была в шоке.
Закричала, слетела вниз, чтобы сообщить семье. Отец годами не поднимался на
чердак и взял с собой Хуго и Эрнста Людвига, а женщинам велел оставаться
внизу. Мать стояла в кухне, - у кухарки был выходной, - звенела посудой и не
понимала, что за шум такой поднялся в соседней комнате.
- А я этого и не знал ничего, - произнес Феликс. Я продолжала:
- Потом Альберт лежал на своей кровати, переодетый в мужскую одежду.
Его, видимо, Хуго и Эрнст Людвиг переодели. Отец взял с меня слово, что я ни
одной живой душе не расскажу о причудах брата. А я ему отвечала, давясь
слезами, что это же была только игра в театр.
- А что ваша мать? - интересуется подружка Феликса Сузи.
- Она никогда так и не узнала всего. Ей сказали, что это был несчастный
случай. Сын ее якобы чистил пистолет, неосторожное обращение с оружием,
значит. Вообще-то, такое объяснение было шито белыми нитками: Альберт оружие
терпеть не мог и в жизни бы не стал его чистить. А пистолет, между прочим,
принадлежал старшему брату.
Они глядят на меня растерянно и заинтригованно.
- Смерть Альберта была в семье табу. Но я уже считаю, он имеет право на
достойное место в семейной истории, нельзя, чтобы он канул в забвение. Из
тех, кто знал Альберта, еще живы зять мой Хуго, я и Алиса. Хуго помогал
перенести брата с крыши, переодевал его и укладывал тело в гроб. Он,
разумеется, тоже поклялся отцу не разглашать тайну. Но, я думаю, Хуго
наверняка знает что-нибудь такое, что все эти годы было неизвестно мне. А
вдруг Альберт оставил предсмертное письмо, например. Да и отец - неужели он
не слышал выстрела? Вот Хуго приедет, уж я-то его выспрошу как следует. Кто