"Шарле Нодье. Живописное и индустриальное путешествие в Парагвай-Ру и Южную Палингенезию " - читать интересную книгу автора

нетерпением ждет, когда же они наконец познакомят его с топографией Сатурна,
а главное - Урана, на котором они различают мельчайшие предметы четче, чем
могли бы сделать в своей спальне в самый полдень, а ведь это испокон веков
единственный час, когда господам ученым удается хватать звезды с неба.
Многие, пожалуй, сочтут, что до сих пор о путешествии моего китайца
можно было бы сказать то же, что сказал старый Фонтенель об очередной
витиеватости Колле: "Я не стану удивляться тому, что слышу каждый день"[10].
В самом деле, разве все рассказанное можно назвать чудесами, достойными
изумления! Кау'т'чук путешествовал, но и наука не стояла на месте; она
постоянно бежала впереди него. Подземное ядро, которое, как нам обещают, за
двадцать две с половиной минуты будет долетать по специальному туннелю из
Брюсселя в Париж, - штука посильнее, чем телескоп Гершеля; переварить ее
потруднее, чем салат с пика Тенерифе. Юный первооткрыватель, за которым я
благоговейно следую по пятам, начал, подобно лафонтеновскому мышонку,
который "не видел вовсе ничего", с невинных забав на пороге родного дома.
Нужно подождать, пока он освободится от наивных интуиций и постепенно усвоит
или, точнее, ассимилирует самые эклектические апперцепции своего
интеллектуального восприятия, дабы эстетически насладиться завоеваниями
своей понимающей способности. Для этого достаточно последовать за ним на
острова Палигенезии, куда он добрался, судя по всему, как раз за то время,
какое у меня ушло на написание предшествующей фразы.
Кау'т'чук недолго оставался на Ванвуа-Леболи: этот остров так пустынен,
что в нем на каждом шагу встречаются огромные деревни без единого дома. Наш
Кау'т'чук, вдохновляемый тем филантропическим духом, что вселяет в души
знатоков настоятельную потребность просвещать род человеческий и приучать
его исследовать самым подробным образом все вещи, до которых ему нет
никакого дела, ощущал в своей душе благородное стремление расссуждать и
спорить, для удовлетворения коего обычно потребна аудитория! Именно это
определило выбор почтенного путешественника и направило его стопы в сторону
необитаемого острова, кишащего народом, причем самые крошечные тамошние
деревушки казались ему населенными вполне порядочно, особенно если дело
происходило днем. Он был так любезен и предупредителен, что объявил эти края
владениями Франции, но не сообщил об этом туземцам, ибо был отчасти
дипломатом; по наитию он нарек новооткрытую землю островом Цивилизации.
Кау'т'чук даже не подозревал, насколько он близок к истине. Если исходить из
его "Мемуаров" (а из чего еще прикажете исходить, ведя речь о современной
литературе и новейшей истории, если не из "Мемуаров" Кау'т'чука?),
цивилизация этой страны достойна называться самой изощренной из всех, о
каких может мечтать на диво усовершенствованная нация; во всяком случае,
таково положение на данный момент. Имея дело с совершенствованием, нельзя ни
за что ручаться наперед.
Надеюсь, мне нет необходимости сообщать, что остров Цивилизации был
сплошь покрыт железными дорогами, ведь без них цивилизации нынче не живут;
но от наших железных дорог островитяне уже много лет как отказались из-за
медлительности этих последних. Новейший мотор, помогающий развить скорость
неизмеримо большую, чем прежде, поскольку благодаря ему, даже прибегая к
самым мелким единицам счета, время отъезда не отличишь от времени приезда, и
наоборот, - это электрический флюид. "Самый малый локомотив, сделанный
целиком из металла, - пишет Кау'т'чук, - величиной и формой схож с седельным
пистолетом, отчего и получил название пистолет Вольты[11]. Локомотив