"Шарле Нодье. Вопросы литературной законности " - читать интересную книгу автора

подозрения, а тех скудных сведений, которыми мы располагаем, недостаточно
для того, чтобы обосновать столь тяжкие обвинения. До того как славный Питу
опубликовал сборник Федра и познакомил своих современников с одним из
прекраснейших памятников латинской культуры, общественное мнение единодушно
обвиняло Фаэрно в том, что он присвоил лучшие басни из имевшегося, у него
списка Федра, а сам список уничтожил. Очевидно, однако, что в сборниках двух
авторов совпадают лишь несколько сюжетов и деталей, меж тем, будь Фаэрно в
самом деле повинен в краже, он вряд ли удовольствовался бы столь скромной
добычей. Помнится, у одного из комментаторов Цицерона - возможно, это мудрый
Мануций - рассказывается о том, как был обнаружен знаменитый трактат "О
славе" и как человек, в чьих руках он оказался, издал его под своим именем,
изменив лишь заглавие. Мои указания расплывчаты, ибо я не знаю ни названия
книги, ни имени самозванного автора, что свидетельствует о том, каким
скромным авторитетом пользуется в литературной республике эта книга {Весьма
вероятно, что, когда я работал над первым изданием этой книги и был, как уже
говорил, лишен возможности пользоваться какими бы то ни было пособиями,
память меня подвела. Вот что пишет Дювердье в предисловии к сочинению "Моя
библиотека": "Даже и в недавние времена нашелся человек, именем Пьетро
Алциониус, флорентиец, коий похитил из одной весьма старинной библиотеки
мудрое сочинение Цицерона "Об изгнании", изготовил новое сочинение по своему
вкусу, надергав кусков из Цицерона и связав их кое-какими своими
измышлениями, а дабы мудрецом прослыть самому, сей новоявленный Диомед книгу
свою, а вернее сказать, свою химеру отпечатал, а столь прекрасный труд
Цицерона уничтожил". "Рассказ сей, - говорит Ламоннуа, - недостоверен.
Возвратившись из ссылки, Цицерон произнес две речи, дошедшие до нас, - "К
квиритам" и "К сенату", - но о сочинении под названием "Об изгнании" никаких
сведений нет. Итак, не из этого его труда, но из трактата "О славе"
переписал, надо полагать, Алциониус лучшие места двух прекрасных диалогов
"Об изгнании", в чем и был заподозрен уже после смерти" (примеч. ко 2-му
изд.).}, а также о том, что вычитанное мною предположение ошибочно - ведь
невозможно представить себе, чтобы шедевр первого из античных прозаиков
прозябал в безвестности, под чьим бы именем он ни был опубликован. Правда,
предположение это основывалось на особенностях стиля, которым писал
обвиняемый в воровстве автор, - стиля совершенно _цицероновского_. Однако
стиль этот, повторяющий излюбленные приемы и даже недостатки Цицерона -
вяловатое многословие его фраз, чрезмерное пристрастие к наречиям и
нарочитую приверженность архаизмам, - отнюдь не такая редкость, чтобы
обвинять автора в плагиате. Даже Мануций блестяще владел этим искусством, а
иные из его современников дошли в своем премудром поклонении Цицерону до
того, что исключали из своих сочинений не только слова, но и обороты речи,
отсутствующие в трудах их кумира; такая молва, во всяком случае, шла о
Беллендене и Томеусе.
Бесстыдство тех плагиаторов, которых я только что без обиняков назвал
грабителями, заходило иной раз так далеко, что привлекало к себе внимание
правосудия. Жан де Нострадамус, брат знаменитого предсказателя и автор
прелестной "Истории знаменитейших и древнейших провансальских поэтов",
рассказывает со слов Монаха с Золотых островов, что Альберте де Систерон,
отвергнутый дамой сердца, умер от горя в Тарасконе, "а песни свои завещал
другу, именем Пейре де Вальерас или де Валернас, дабы тот передал их маркизе
(де Маллеспин), сей же, напротив того, продал их Фабру д'Юзу, поэту, уверив,