"Шарле Нодье. Франциск Колумна " - читать интересную книгу автора

его успехам перерасти в славу: полотна его приписывают сегодня Мантенье и
Беллини и мы восторгаемся шедеврами его кисти, не зная подлинного имени их
автора.
Впрочем, живопись отнюдь не была единственным предметом его занятий и
привязанностей: он отводил ей лишь второстепенное место в ряду искусств,
украшающих жизнь человека. Гораздо больше его интересовала архитектура,
которая возводит богам памятники, служащие величественными посредниками
между небом и землей; но он искал ее законы не в гигантских творениях
современного искусства, этих странных и зачастую гротескных причудах
фантазии, которым, по его мнению, не хватало разума и вкуса. Увлеченный
движением Ренессанса, которое зарождалось в ту пору в Италии, Франческо
принадлежал своему времени только в отношении веры; его безграничное
восхищение вызывала античность; он поистине поклонялся ей; религиозные
убеждения христианина странным образом сплелись в его сознании с
художественными пристрастиями язычника. Он заходил в своих рассуждениях так
далеко, что видел в современных языках не более чем варварские наречия,
пригодные лишь для изъяснения материальных нужд человека, но неспособные
возвыситься до красноречивого и поэтического выражения его мыслей и чувств.
Поэтому он изобрел для себя свой собственный диалект, позаимствовав из
итальянского языка лишь несколько синтаксических правил да мелодичных
окончаний слов; диалект этот был гораздо ближе к языку гомеридов, Тита Ливия
или Лукана, чем к языку Боккаччо и Петрарки. Этим своеобразным теориям
суждено было оказать большое влияние на современников, однако идеи эти
оторвали Франческо от реального мира. Он слыл в свете меланхолическим
мечтателем, который живет в плену иллюзий, порожденных его собственным
гением, и презирает обычные житейские радости. Однако иногда его встречали
во дворце прославленной Леоноры Пизани, самой богатой наследницы
Венецианской республики после своей кузины Полия да Поли - единственной
дочери последнего представителя тревизского рода Поли. Франческо бывал у
Леоноры, потому что дворец ее был святилищем поэзии и искусств, куда
стекались все таланты того времени. С некоторых пор Франческо стал
появляться во дворце чаще и казался задумчивее и печальнее обычного; но
внезапно визиты его сделались редкими, а затем и вовсе прекратились.
Полин ди Поли, о которой я только что упомянул, в то время как раз
гостила во дворце Пизани, куда Леонора пригласила ее на веселые недели
карнавала. Леоноре было двадцать восемь, Полия была на восемь лет моложе
кузины и блистала еще большей красотой. Прекрасно образованная, как многие
девушки высокого происхождения, она пользовалась пребыванием в столице
ученого мира, чтобы совершенствовать свои познания в предметах, в наше время
ставших чуждыми женскому полу; привычка к серьезным размышлениям придавала
ее облику некоторую холодность и строгость, из-за чего многие считали ее
надменной. Впрочем, это мало кого удивляло, ибо Полия была последней в
древнем римском роде Лелиев, ведущем свое происхождение от Лелия Маура,
основателя Тревизо; ее воспитанием руководил властный и высокомерный отец,
который так гордился своим знатным происхождением, что счел бы самого
могущественного из итальянских князей недостойным своей дочери, к тому же
сокровищ, хозяйкой которых ей рано или поздно суждено было стать, хватило бы
на приданое для самой королевы. И все же она с первой встречи удостоила
Франческо своего расположения и была с ним почти ласкова; но вслед за тем,
словно спохватившись, стала смотреть на юношу сурово и едва ли не