"Павел Нилин. Испытательный срок" - читать интересную книгу автора

приколочена табличка: "Посторонним вход воспрещен"; Зайцев смело открывает
эту дверь.
А Егоров остается в коридоре.
- Да иди ты, иди, - тянет его за собой Зайцев. - Тут написано:
"посторонним". А мы же с тобой не посторонние, если нас, ты видишь,
приглашают...



2

Худенькая, белобрысая, похожая на сердитую девочку, Катя вся вдруг
осветилась от счастья, увидев пригласительный билет. Не ее приглашали, а
брата, но все равно она была в восторге. Особенно ей понравилось: "Дорогой
товарищ Егоров!" ("Дорогой товарищ" напечатано на машинке, а "Егоров"
приписано от руки.)
Катя несколько раз перечитала билет, словно хотела заучить его
наизусть: "Организационная комиссия по проведению праздника Октябрьской
революции приглашает вас на торжественный вечер. Доклад товарища Курычева.
Художественная часть. В заключение - товарищеский чай".
- Вот оно как дело-то обернулось, - говорила Катя. - Ну, я очень рада
за тебя, Саша. Очень рада. - И она поцеловала брата. - А я ведь, дура, до
последнего не верила, что тебя примут.
- Да меня еще не приняли, - покраснел Егоров.
- Теперь уж примут. Обязательно примут, - уверяла Катя. - Теперь уж
тебя выгнать не имеют права, если пригласили. И смотри, как пишут:
"Дорогой товарищ Егоров". Значит, уважают...
- Да это всем так пишут...
- Нет, это уж ты мне не рассказывай - всем. Всем, да не каждому.
Товарищеский чай. Но в чем же, мне интересно, ты пойдешь? Надо бы хоть
рубашку тебе купить.
И утром в воскресенье, попросив соседку приглядеть за ребятишками, Катя
повела Егорова на Чистяревскую улицу.
Было слякотно, туманно, но все еще не очень холодно. Никогда, говорят,
в Сибири не было такой осени - то дождь, то снег, то опять дождь.
Прежде всего они зашли в красивый магазин с громадной вывеской "Петр
Штейн и компания. Мануфактура и конфекцион".
Продавец им выбросил на прилавок несколько коробок с сорочками. Но Кате
почему-то не понравилась ни одна. Нет, одну она как будто хотела купить.
Подошла уже к кассе, стала пересчитывать деньги, завязанные в платке.
Долго пересчитывала. Толстый приказчик в пенсне насмешливо смотрел на
ее худенькую фигурку в старомодном плюшевом жакете и на Егорова в смешном,
кургузом пиджачке и гимназической фуражке.
Егорову вдруг стало тошно.
- Пойдем, - сказал он сестре. - Не надо мне никаких рубашек. - И пошел
из магазина.
- Как же это так не надо? - заморгала белесыми ресницами Катя, но
все-таки пошла вслед за ним.
Молча пройдя всю Чистяревскую, тускло поблескивавшую запотевшим стеклом
витрин и полированной бронзой, они издали увидели в низине широкую