"Павел Нилин. Ближайший родственник" - читать интересную книгу автора

вашей милостью. А я укажу ему...
И Виктору в тот же вечер была задана знатная порка.
Этой порки никогда не мог забыть не только гимназист, но и директор
треста, хотя отец порол сына не однажды и, может быть, еще более сурово
порол, чем в тот раз. Это была самая несправедливая порка, и забыть ее
было трудно.
Волков снова вспомнил ее и снова возненавидел отца, как в детстве.
И ненависть, горячей струей подступившая к горлу, детская ненависть,
неожиданно пробудившаяся в сердце взрослого, пожилого мужчины, на минуту
потушила все иные чувства, заставила даже забыть о смерти матери, о
горечи, связанной с ее смертью.
Виктор Матвеевич вдруг ощутил непривычную мальчишескую ярость в теле,
стремительно встал, открыл окно и зашагал по купе, потом по коридору
взад-вперед, нервно пощелкивая пальцами.
В вагоне было много пассажиров. По вагону ходил с совком и веником
пожилой проводник, выгребая окурки из пепельниц. Но Волков не видел, не
замечал никого, погруженный в воспоминания о детстве, о ранней юности,
полной щемящих огорчений. Именно огорчения и обиды приходили ему сейчас на
память раньше всего и воспаляли сердце с неожиданной силой.
Побродив по коридору, Волков опять залезал на верхнюю полку и подолгу
лежал на спине без движения, вдавив голову в жиденькую подушку и упираясь
ногами в стенку.
Ветер рвал занавеску и врывался в купе, шевеля газету на полке. Запахи
талой земли, прошлогоднего листа и зеленеющей травы наполняли вагон.
И вместе с ними приходило успокоение, такое же неожиданное,
необъяснимое, как внезапная вспышка ненависти, запоздалой и, пожалуй,
смешной.
Волков переворачивался на бок, подложив ладонь под курчавую голову, и
все думал, думал. Вагон качало, подбрасывало. И мысли шли такие же
неровные, как качка вагона.
Виктор Матвеевич снова думал об отце, но уже не так непримиримо.
Все-таки отец учил его. Швейцар, собирающий пятаки и гривенники, хотел
сделать сына своего образованным. Добивался этого, как мог, как умел.
И порол-то он сына, может быть, потому, что хотел его сделать лучше,
умнее. По-своему хотел ему счастья. Воспитывал его по-своему. Неужели
теперь надо ненавидеть неграмотного, жалкого старика, сводить с ним старые
счеты?
Виктор Матвеевич подумал, что старика сейчас, пожалуй, надо приласкать,
надо сказать ему что-нибудь такое хорошее, подбодрить его надо,
поддержать.
И неожиданно даже для себя, после горьких воспоминаний, после
ненависти, разбуженной этими воспоминаниями, сын почувствовал нежность к
отцу, пожалел его и, укачиваемый непрерывной дрожью вагона, заснул.
В Сызрань он приехал в конце дня.
Была хорошая, солнечная погода.
Пассажир взял маленький чемоданчик и, не торгуясь, сел в извозчичью
пролетку.
Извозчик удивленно посмотрел на него. Потом хмыкнул, чмокнул,
озабоченный. И косматая сонная лошаденка, вздрогнув, потянула облезлый
экипаж.