"Павел Нилин. Ближайший родственник" - читать интересную книгу автора

голову, и на какое-то время весь мир замер в его сознании. Жизнь
остановилась.
Волков находился в горестном оцепенении. Потом встал, застегнул пальто
и пошел в переднюю, чтобы надеть вторую калошу.
В передней он взглянул на себя в зеркало, увидел влажные следы от слез
и покраснел, устыдившись. "Нервы", - как бы оправдываясь перед самим
собой, подумал он.
И вышел на улицу.
В тресте ждали его на заседание. Но Волков сказал, что заседать сегодня
не может.
- У меня умерла мать, - сказал он. - Я должен сейчас же поехать в
Сызрань.
Заместитель директора поднял брови в знак удивления и сочувствия.
Через полчаса курьерша треста несла в редакцию траурное объявление, в
котором дирекция, партком, местком и сотрудники выражали свое
соболезнование директору треста товарищу Волкову Виктору Матвеевичу по
случаю смерти его матери Екатерины Петровны.


А Волков в это время ехал на вокзал.
Время наконец нашлось. Волков наконец выбрал время, чтобы поехать в
Сызрань. Он сидел в купе мягкого вагона и думал о предстоящей встрече с
отцом. Он представлял себе в подробностях, как отец встретит его,
улыбнется через силу, приподняв тяжелую верхнюю губу, сделает жалкое лицо,
что никак не идет к его огромному росту. И сына заранее коробило от этих
рабских, холуйских ужимок отца.
Виктор с детства привык стесняться его. В гимназии сын старался
улизнуть куда-нибудь, спрятаться подальше, когда видел из окна, что в
гимназию идет его отец. Сын стеснялся не того, что отец его швейцар,
бедный человек, а того, что отец готов унижаться перед всяким, даже перед
мелкой сошкой, лишь бы вымолить какую-нибудь льготу, пустяк какой-нибудь.
Все это видели, всем это было смешно, и гимназисты смеялись не только
над отцом-швейцаром, но и над сыном.
Волков помнит, как однажды отец его увидел в дверях гимназии
законоучителя, отца Григория Горизонтова, и, подойдя к нему под
благословение, поцеловал при всех: полу засаленной его рясы.
Этот поступок смутил даже отца Григория.
- Ну что ты! - сказал он. - Как можно...
- Так ученики встречали Христа, - сказал почтительно Волков-отец и
приподнял по привычке верхнюю мясистую губу, что должно было означать
улыбку. - Вы наш учитель, батюшка, благодетель...
Волков-сын после этого случая готов был удавиться.
В другой раз, когда, расшалившись во время перемены, он чуть не
опрокинул кипарисовую тумбочку в коридоре, поп поймал его за руку и сказал
сердито:
- У такого благочестивого, богобоязненного отца воспитываешься, а сам
какой разбойник...
- Плохо ты воспитываешь своего сына, Матвей, - сказал законоучитель,
когда отец снова явился в гимназию. - Озорует. Остолопом растет.
- Я укажу ему, - пообещал отец. - Вы только, батюшка, не оставляйте его