"Павел Нилин. Через кладбище" - читать интересную книгу автора

если мы правда взойдем в Берлин, как обещает Казаков, я у самого Гитлера
сапоги отыму. Пусть, зараза, босый ходит.
- Значит, ты что, в живых его предполагаешь оставить?
- Кого это?
- Ну, Гитлера.
- А-а... Там будет видно, - достает из мешочка, похожего на кисет,
зубную щетку Михась. - До конца войны далеко. Может, он еще и нас в живых
не оставит.
- Настроение, я гляжу, у тебя зыбкое, Михасик.
Плащ-палатка, заменяющая дверь, шевелится, отодвигается.
В землянку впрыгивает тоненькая, рыженькая, с косичками девушка.
- Михась, ты где? Ах, вот ты!.. Доброе утречко, Константин Савельич, -
кивает девушка Мамлоте. - Так вот, Михась, твои документы. Это, смотри,
даже с твоей фотокарточкой - постоянное удостоверение. А это тебе -
пропуск: аус... аусвайс.
- Сама как следует не можешь выговорить, - наклонившись над тазом,
чистит зубы Михась под жестяным умывальником. - А писала их, конечно, тоже
ты, Клавка?
- А кто же, - смеется девушка. - Но бланки эти настоящие, немецкие. Из
немецкой типографии. Вот тут маленькими буковками, смотри, напечатано:
город Лейпциг. Мы их в Мальцеве взяли, когда громили комендатуру. Это
подлинные бланки.
- Подлинные, - хмурится Михась. - Немцы, наверно, после того их уже
десять раз переменили, эти бланки. А печать кто ставил? Конечно, Гришка
Бумбер?
- А кто же?
Мамлота осматривает документы.
- Печать... дерьмовая. Но это ничего. Ты, Михасик, ее вот так большим
пальцем прикрывай, если в случае чего придется показывать. А бланки, она
правильно говорит, настоящие. Я сам по таким еще неделю назад ходил. И
немцам показывал. А печать прикрывал. Правда, мне аусвайс Наташа писала.
- Вот в том-то и дело, что Наташа, - прячет документы за пазуху Михась.
- По Наташиным аусвайсам я без разговора хоть в Берлин пойду. Она же
немецкий язык преподавала.
- А я не преподавала, но, может, еще буду преподавать, - смеется
Клавка. И заверяет: - Я их в точности с Наташиных переписываю. Буква в
букву. И где немецкий текст и где русский. Никто покамест не жаловался. На
печать, верно, кое-кто обижается. Но это от меня не зависит... Ой, какое у
тебя грязное полотенце! Как не стыдно! Кавалер! Дай постираю.
- Ладно. Обойдемся. Ты документы получше пиши.
Из-за плащ-палатки в землянку просовывается бородатая голова:
- Ну, где у вас этот хлопец, которого надо отвезть? Готовый он или нет?
Ждать больше не могу.
- Сейчас выйдет, - отвечает Мамлота. И говорит Михасю: - Вон тебя уже
экипаж ожидает. Очень надежный мужик. У немцев служит. Я его знаю. Ездил с
ним.
Михась садится на корточки, укладывает в мешок полотенце, хлеб, кусок
сала, несколько вареных картофелин, приготовленных, видимо, еще с вечера,
и смотрит на Мамлоту:
- Как считаешь, взять с собой гранаты?