"Николай Никитин. Северная Аврора (Военно-историческая повесть о 1918-1920 гг.) " - читать интересную книгу автора

подпольной работы...
- Явок нет, - раздался голос из группы людей, сидевших возле длинного
стола.
- Будут... И явки, и техника, и документы... Все будет! - так же
спокойно, только немного повысив голос, сказал Зенькович. - Воля, отвага,
расчет, поддержка рабочего класса - вот что главное. Первая явка будет у
Грекова, рабочего ремонтных мастерских. Потылихин его знает. Все мы должны
разойтись по рабочим отрядам. Распределим силы. Я сегодня же ночью иду на
левый берег. Надо прогнать к Вологде еще несколько оставшихся эшелонов. Это
раз. Надо подготовить к бою левобережные красноармейские части и моряков,
которые должны туда прийти. Это два. Тебе, Базыкин, поручается агитация на
заводах и организация явок. Займись этим сейчас же. Ты пойдешь на Маймаксу,
- сказал он, обращаясь к Чеснокову. - А мы с Потылихиным съездим сейчас в
Соломбалу. В Соломбале рабочие вооружились?
- Вооружились, - ответил Потылихин.
- Вооружайтесь и вы, товарищи, - сказал Зенькович и, раскрыв сейф,
выложил на стол два десятка револьверов. - Винтовки внизу, на складе. Все
ясно?
- Все, - отвечали коммунисты.
К Зеньковичу подошли директор одного завода, двое слесарей и старичок,
председатель фабричного комитета. Военком помнил их по собраниям городского
партийного актива, особенно старичка, члена партии с 1903 года. Тут же,
возле стола, стояло несколько человек с Маймаксы. Они были вооружены.
Пришли работники порта. Чесноков заговорил с ними, отдавая последние
распоряжения. Все делалось без лишних слов, в напряженной, строгой тишине.
- Очевидно, завтра утром будет высажен десант, а сегодня ночью может
вспыхнуть контрреволюционный мятеж, - сказал военком. - Надо показать врагу,
что мы его не боимся и что на каждом клочке нашей северной земли его ожидает
смерть. Завтра буржуазия выйдет навстречу интервентам с хлебом-солью, а мы
встретим их выстрелами.
Говоря это, Зенькович взял из письменного стола две пачки патронов для
нагана, аккуратно перевязанных веревочкой, и спрятал их в карман шинели,
потом поднял лежавшую на полу винтовку. Он собирался спокойно, не торопясь,
точно на время уезжал куда-то.
Потылихин с невольным восхищением следил за ним. Каждое движение
военкома, выражение его глаз, тон, которым он разговаривал, - все было
проникнуто непоколебимым спокойствием. Зенькович всегда выглядел аккуратным,
подтянутым, решительным солдатом. Сейчас же лицо его казалось одухотворенным
особой, внутренней силой. Оно приобрело ту суровую значительность, которая
отличает человека, твердо решившего исполнить свой долг до конца.
Внимательно оглядев кабинет и всех товарищей, находившихся в нем,
Зенькович все так же неторопливо надел шинель, фуражку и крикнул адъютанту в
соседнюю комнату, чтобы тот вызвал пролетку.
- Ну, по отрядам!.. - на ходу сказал он Потылихину. - До свиданья,
товарищи! Забудьте обо всем, кроме вашего революционного долга. Смело в
бой!.. Скоро увидимся.
Спокойным, твердым шагом он вышел из кабинета. Потылихин последовал за
ним.
Пролетка стояла у ворот. Накрапывал дождь. Кругом не было видно ни
одного огонька. Только из полуподвального помещения, где все еще находились