"Игорь Николаев, Александр Столбиков. Новый Мир " - читать интересную книгу автора

была весьма к месту.
- Вам интересно? - с вежливой доброжелательностью спросила старушка.
Мартин кивнул. Он хорошо понимал по-русски, но не хотел показывать
акцент. Собеседнице вполне хватило и этого жеста.
- Да, нечасто сюда заглядывают. Немногие... - с легкой грустью заметила
она. - Не то, что... там!
Только очень пожилые и много повидавшие люди могут вложить в одно слово
столько презрительного смысла. В слове, тоне, выражении лица, в почти
незаметном жесте исчерпывающе отразилось все презрение, которое старушка
испытывает к горе бесполезного хлама, заполонившего дворец в ущерб Истинному
Искусству.
- Массовая культура. Кич!.. - с глубокой скорбью продолжила она, и
Мартин невольно улыбнулся. Услышать за тридевять земель от дома родной
англицизм...
- Увы, увы, истинное искусство всегда скрыто в стороне от масскульта...
Вы незнакомы с творчеством Трактора Ивановича?
Мартин неопределенно качнул головой, несколько теряясь. Что такое
"трактор" он знал, но каким боком тот относится к живописи - не понимал.
- Трактор Иванович Покойник... Необычно, верно? Наследие тех
романтических времен. Тогда давали самые необычные имена. Но вы то должно
быть знаете?
Она испытующе взглянула на него. Мартин в третий раз кивнул.
- Уникальный человек. Просто уникальный... природный самородок, талант.
Какие встречаются раз в столетие, - она подошла вплотную к первому стенду и
почти нежно провела вдоль рукой, буквально на волосок не касаясь бумаги, -
Талант такой силы... Ему с ходу давалось то, что другие постигают годами. И
никакого художественного образования, представляете! Никакого! Он мог бы
стать величайшим. Но всю жизнь рисовал лишь для себя, для развлечения!
Она продолжала что-то говорить, горячо и страстно, обличая
необязательную природу человека, променявшего лавры величайшего из великих
на тернистый путь какой-то сугубо приземленной службы. Но Мартин слушал в
пол-уха.
- ...к сожалению... большая часть утрачена... с точностью фотографа,
ценнейшее свидетельство... только пятнадцать... и лучшие выставлены здесь...
Первые две картины он пропустил. Обычные бытовые сценки, какой-то
натюрморт с милитаристским уклоном - полуразобранный пистолет среди
морщинистых яблок и нечто похожее на ремонтный цех большого завода.
Высоченные перекрытия, смутные очертания тяжелой техники, определенно
военной.
Старушка предлагала насладиться авторским пониманием цвета и переходов
оттенков черного, а Марин перешел к третьей. Картина была... неприятной...
Какое-то помещение сугубо казенно вида было едва обозначено скупыми мазками.
Кое-где из под неряшливых мазков проступали плохо замазанные карандашные
линии. В забавном контрасте с общей небрежностью были две центральные
фигуры - два человека в советской военной форме сороковых годов. Ставшие
друг против друга на расстоянии вытянутой руки, сжав кулаки, будто готовые
броситься друг на друга. Один - коренастый и широкий, с лицом круглым, как
блин, коротким ежиком темных жестких волос и огромными залысинами. Его
соперник был на голову выше, но очень худой, с узким и жестким лицом. Пара
была бы комичной - "толстый и тонкий" - если бы не великолепно переданная