"Игорь Николаев, Александр Столбиков. Новый Мир " - читать интересную книгу автора

Они встретились взглядами и против воли одновременно улыбнулись,
подобно старым знакомым, а затем разошлись.
Кто ты, думал Мартин. Пилот? Очень похоже. Военный моряк? Возможно. В
любом случае - военный, причем не кабинетный. Еще минуту-другую он размышлял
над предположением. А затем новые впечатления вытеснили все мысли о
неожиданной встрече.
Мартин избегал больших полотен, собиравших толпы зрителей, его
интересовали дальние углы и маленькие образцы. Большинство из них так же
представляли официоз во множестве ипостасей, зеркальное отражение событий,
хорошо знакомых Мартину по аналогам с другой стороны занавеса. Искусство
условно и советское понимание пропаганды мало чем отличалось от хорошо
знакомых Мартину родных образцов. Прямо голливудский "Fire Wings", только
нет прорыва "Четырех D" и очень много "Спирали Кудрявцева-Рунге".
И все же время от времени, даже не редко, он находил крупицы настоящей
истории. Маленькие зарисовки на вырванных тетрадных листках, вытертые
карандашные наброски, поблекшие от времени скверные краски военных времен,
смятые и трогательно разглаженные листы желтой бумаги... К чести
организаторов, они старались выдержать примерно равные пропорции, и
махрово-пропагандистские полотнища необъятных размеров соседствовали с
настоящей "окопной" живописью, зачастую неловкой и наивно-простой -
помутневшими от времени зеркалами, отражавшими осколки прошлого.
За час с небольшим Мартин обошел почти всю выставку. Он увидел все, что
хотел, и время не было потрачено зря. Оставалось только купить большой
альбом репродукций, что продавались в киоске у входа и отправляться в
гостиницу, предвкушая завтрашнюю боль в натруженных ногах. Толпа редела,
время близилось к десяти - пора закрытия. Зрители тянулись к выходу,
обмениваясь впечатлениями. Пользуясь моментом, Мартин на минуту присел на
небольшой стульчик рядом с большой полуопущенной портьерой, собираясь с
силами для последнего броска. Проходившая мимо служительница, суровая дама
лет шестидесяти, неодобрительно нахмурилась, но ничего не сказав, прошла
мимо, колыхнув портьеру. За ней обнаружился еще один зал, совсем маленький,
с тремя или четырьмя стендами.
Ноги звали домой, долг и интерес подсказывали, что, коли уж пришел,
глупо было бы не осмотреть все. С тихим незаметным вздохом Мартин встал и
прошел в зальчик, уже не по зову сердца, но скорее по обязанности. Там не
было никого, если не считать маленькой старушки-смотрительницы, дремлющей в
углу за крошечной конторкой. И стенды с пятью акварелями на больших
нестандартных листах.
Картины были... необычными. Это первое, что мог сказать Мартин. Так
бывает у талантливых, но неопытных скульпторов - отдельные детали вырезаны
отчетливо и выразительно, другие же - кое-как, торопливо и нестарательно.
Так же и здесь - на одном и том же полотне соседствовали великолепная,
тщательно прорисованная мозаика элементов, игра красок, тонкие переходы и в
то же время вскользь затронутые абрисы, смазанные детали, непрорисованные
намеки. Словно художник выполнял неприятную для себя обязанность заполнить
полотно еще хоть чем-нибудь помимо основной композиции.
Пока он пытался приспособиться к неровному, "ломаному" стилю
неизвестного живописца, старушка-смотрительница почувствовала интерес
посетителя и покинула свой пост. Обычно Мартин не любил навязчивых
советчиков, предпочитая постигать искусство самостоятельно, но здесь помощь