"Игумен Никон. Как жить сегодня (Письма о духовной жизни) " - читать интересную книгу автора

то хотя бы и принадлежало самым прославленным композиторам, оно есть лишь
игра "ветхих" чувств, плоти и крови.
Он запрещал входить кому-либо в ал тарь или тем более стоять в нем без
особой на то нужды. В алтаре батюшка никогда не гово рил ничего, кроме
самого необходимого, и другим не позволял этого делать. Никогда не
исповедовал во время литургии: исповедь проводил или до литургии, или
накануне вечером (в Великий пост), Он говорил: "Человек должен молиться во
время литургии, а не ждать очереди исповедоваться" . К исповеди относился
чрезвычайно внимательно, особенно к приходившим редко, тем более впервые.
Между прочим, батюшка весьма сетовал на то, что многие из духовенства
во время ис поведи главным вопросом считают: не съел ли молочка в пост,
сколько дней говел пред При частием и подобное, - и совершенно не обра щают
внимания на тяжелые грехи: воровство, ложь, клевету, ненависть, лукавство,
распутст во (и делом, и словом, и мыслью), зависть, жадность и. др.,
особенно грехи против других людей. Он говорил: "Комара отцеживают, а
верблюда поглощают" . Особенно его расстраивало, что некоторые священники
вместо таинства Покаяния и очищения совести совершают лишь одну формальность
"разрешения от грехов", в ре зультате чего верующие начинают смотреть на
христианство, как на шаманство, а не как на новую, евангельскую жизнь.
Батюшка далеко не всегда и не всех до пускал сразу после исповеди к
Причащению. Если у человека на совести было что-то тяже лое, или он не говел
много лет, то батюшка сначала благословлял такому походить на не сколько
служб или откладывал его Причащение до очередного поста. Иногда при этом
батюшка давал человеку определенное количество поклонов и молитв делать
дома.
Очень не любил батюшка, когда требы исполнялись спешно, неразборчиво,
как-нибудь. Он говорил, что лучше уж меньше прочитали бы, но со смирением,
благоговением и четко, нежели кощунствовали над словами молитв и словом
Божиим. Псаломщицы, как правило, обижались на него за это и возмущались.
Батюшка говорил, что российский народ так легко оставил веру после
революции потому, что все его христианство состояло в исполнении почти
исключительно внешних предписаний: заказать водосвятие, молебен, крестины,
поставить свечу, подать поминание, не есть скором ного в пост. Христианство
для народа превра тилось в какой-то набор церковных обрядов и обычаев, народ
почти ничего не знал о борьбе со страстями, ибо его редко кто и учил этому.
Пастыри более пасли самих себя, чем паству. Поэтому-то, как только народу
сказали, что обряды это выдумка попов и обман, большинство легко перестало
верить в Бога, ибо для него Бог по существу и был обряд, который должен дать
хорошую жизнь. Если же обряд - обман, то и Сам Бог - выдумка.
Батюшка очень часто повторял, что са мый страшный враг для священства -
это стремление угодить народу, понравиться ему, жела ние покрасивее служить:
ибо это стремление превращает священника в артиста, фарисея, от вергнутого
Богом, а народ делает язычником, смотрящим лишь на внешность и оставляющим
Христа. Об этом батюшка говорил всегда с особенной горячностью.
Батюшка был строг по отношению к се бе. Вставал всегда не позже шести
часов, ло жился около двенадцати. В неслужебные дни до самого завтрака,
который бывал не ранее десяти часов, молился. Молился и днем, делая
пятисотницу, приглашая иногда к этому и до машних. Всегда читал святых
отцов.
Вообще он был большим тружеником, не выносил праздности и всегда