"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

Но мы все же доиграли, довели игру до логического конца, и затем,
когда лежали рядом, я так расслабился, что снова ляпнул не то. Я спросил -
возможно, в не самых романтичных выражениях:
- Больным разрешено заниматься сексом?
И тут же почувствовал, как напряглось ее тело.
- А что такое? - холодно отозвалась Алисия. - С кем из них ты хотел бы
заняться сексом?
- Ни с кем. Я не это имел в виду. Я хочу заниматься сексом только с
тобой.
- Не с этой хиппи Черити?
- Мне трудно представить Черити в образе лохматой хиппи, но я точно
знаю, что не хочу заниматься с ней сексом.
- Тогда, может, с Ситой? - предположила Алисия.
- Я даже точно не знаю, кто из них Сита.
- Индианка, которая никогда не разговаривает, - раздраженно ответила
она. - Или, может, с Максом? Возможно, твои вкусы лежат в этой области.
- Не говори гадостей, - обиделся я.
Последние слова я произнес шутки ради, чтобы немного разрядить
обстановку, но, похоже, шутка не сработала. Странно, но Алисия вполне
всерьез рассердилась. У меня хватило ума не говорить ей, что я считаю эти
предположения нелепыми, но ее поведение действительно казалось мне
непостижимым, и я призадумался, не заслуживает ли доверия рассказ Чарльза
Мэннинга.
- Тогда с какой стати такие вопросы? - осведомилась Алисия.
- Чарльз Мэннинг как-то упомянул про оргии, только и всего, - ответил
я.
- И тебе стало завидно, так? Ты хотел бы поучаствовать? Ты
почувствовал, что упускаешь что-то?
- Нет, у меня нет чувства, будто я что-то упускаю.
- Это хорошо. Потому что ты не упускаешь ничего. Поверь мне.
Ее слова прозвучали многозначительно и напыщенно, но я не понял, что
она имеет в виду. А понял я другое: Алисия так и не ответила на вопрос,
разрешен ли больным секс. Рассердиться, чтобы ускользнуть от ответа - прием
грубый, но крайне эффективный. У меня пропала охота спрашивать о чем-то
еще.
Наутро, как и неделю назад, рядом ее не оказалось. Была суббота, и
вновь я проснулся в несусветную рань от стука в дверь. Открыл и вновь
увидел очередь из десяти пациентов. И вновь состоялась церемония передачи
недельных трудов, и вновь я остался наедине с тысячью страниц машинописного
текста.
Как и в прошлый раз, все выходные меня доводили до отчаяния горы
дурных, очень дурных произведений. Снова бессмысленные анаграммы: "героин"
и "регион", "битва родней" и "бредит война". Снова детские воспоминания;
квазирелигиозная галиматья; еще один отчет о другом (но точно таком же)
футбольном матче; еще один список фактов, которые автор считал любопытными:
что у москита сорок семь зубов, что у 90 процентов американских подростков
есть прыщи, что 4 июля 1776 года Георг III написал у себя в дневнике:
"Сегодня не произошло ничего, достойного внимания". Еще одна околесица о
том, что мир похож на улей; еще одна "исповедь" - на сей раз автор
утверждал, что задушил страдающую раком бабушку, чтобы положить конец ее