"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора Но мы все же доиграли, довели игру до логического конца, и затем,
когда лежали рядом, я так расслабился, что снова ляпнул не то. Я спросил - возможно, в не самых романтичных выражениях: - Больным разрешено заниматься сексом? И тут же почувствовал, как напряглось ее тело. - А что такое? - холодно отозвалась Алисия. - С кем из них ты хотел бы заняться сексом? - Ни с кем. Я не это имел в виду. Я хочу заниматься сексом только с тобой. - Не с этой хиппи Черити? - Мне трудно представить Черити в образе лохматой хиппи, но я точно знаю, что не хочу заниматься с ней сексом. - Тогда, может, с Ситой? - предположила Алисия. - Я даже точно не знаю, кто из них Сита. - Индианка, которая никогда не разговаривает, - раздраженно ответила она. - Или, может, с Максом? Возможно, твои вкусы лежат в этой области. - Не говори гадостей, - обиделся я. Последние слова я произнес шутки ради, чтобы немного разрядить обстановку, но, похоже, шутка не сработала. Странно, но Алисия вполне всерьез рассердилась. У меня хватило ума не говорить ей, что я считаю эти предположения нелепыми, но ее поведение действительно казалось мне непостижимым, и я призадумался, не заслуживает ли доверия рассказ Чарльза Мэннинга. - Тогда с какой стати такие вопросы? - осведомилась Алисия. - Чарльз Мэннинг как-то упомянул про оргии, только и всего, - ответил - И тебе стало завидно, так? Ты хотел бы поучаствовать? Ты почувствовал, что упускаешь что-то? - Нет, у меня нет чувства, будто я что-то упускаю. - Это хорошо. Потому что ты не упускаешь ничего. Поверь мне. Ее слова прозвучали многозначительно и напыщенно, но я не понял, что она имеет в виду. А понял я другое: Алисия так и не ответила на вопрос, разрешен ли больным секс. Рассердиться, чтобы ускользнуть от ответа - прием грубый, но крайне эффективный. У меня пропала охота спрашивать о чем-то еще. Наутро, как и неделю назад, рядом ее не оказалось. Была суббота, и вновь я проснулся в несусветную рань от стука в дверь. Открыл и вновь увидел очередь из десяти пациентов. И вновь состоялась церемония передачи недельных трудов, и вновь я остался наедине с тысячью страниц машинописного текста. Как и в прошлый раз, все выходные меня доводили до отчаяния горы дурных, очень дурных произведений. Снова бессмысленные анаграммы: "героин" и "регион", "битва родней" и "бредит война". Снова детские воспоминания; квазирелигиозная галиматья; еще один отчет о другом (но точно таком же) футбольном матче; еще один список фактов, которые автор считал любопытными: что у москита сорок семь зубов, что у 90 процентов американских подростков есть прыщи, что 4 июля 1776 года Георг III написал у себя в дневнике: "Сегодня не произошло ничего, достойного внимания". Еще одна околесица о том, что мир похож на улей; еще одна "исповедь" - на сей раз автор утверждал, что задушил страдающую раком бабушку, чтобы положить конец ее |
|
|