"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автораскукоживаться и чернеть, отделяться друг от друга. Они так и не занялись
высоким, веселым пламенем, но тем не менее огонь их поглотил и уничтожил без остатка. В комнате зашушукались, что это смелый, опрометчивый и глупый поступок, хотя два-три человека хмыкнули: мол, скорее всего, это черновик или копия, и вполне может статься, что существует другой экземпляр, пребывающий в целости и сохранности. Но я так не считал. Я мог поверить, что Грегори Коллинз позер, но я не думал, что он мошенник. Доктору Бентли все это показалось восхитительным, и он захихикал как мальчишка. Финал получился великолепным. То был конец книгосожжения, но не конец вечеринки. Ко мне подошли какие-то люди, чтобы сказать: идея сжечь книгу Бентли, безусловно, остроумна, но Грегори Коллинз, разумеется, меня превзошел. Грегори ненадолго оказался в центре внимания, хотя он мало что мог поведать о себе. Когда кто-то спросил, о чем был роман, он не пожелал сообщить подробности. - Я сжег этого ублюдка, - сказал Грегори. - Не хотите же вы, чтобы я, черт возьми, прибег к устной традиции? Затем Бентли поставил запись "Зигфрида" - верный признак, что большинству из нас пора уходить. Несколько человек пожелали собраться у кого-нибудь в комнате, чтобы покурить дурман-травы и послушать пластинку Капитана Бифхарта <Капитан Бифхарт (наст. имя Дон Ван Влит) - американский блюзмен-авангардист.>, мы позвали и Грегори Коллинза, но он отказался, заметив, что для него это уже слишком. Думаю, все с облегчением вздохнули. Но перед уходом он официально пожал мне руку и сказал: - У нас получилась отличная пьеса в двух действиях, правда, Майкл? переступал порог, он с нежностью посмотрел на меня, отчего я почувствовал себя очень неуютно. - Такой хорошенький, - сказал он, - и такой глупенький. - Я почувствовал угрозу не столько в его словах, сколько во взгляде, и, возможно уловив это, он добавил: - Но недостаточно хорошенький или недостаточно глупенький, чтобы быть истинно привлекательным. 2 Соблазнительно думать, что все это случилось в совершенно другую эпоху, но я уверен: тогдашнее наше отношение к себе на удивление схоже с нашим нынешним отношением. Мы почитали себя очень современными, очень глубокими, очень уверенными в себе. И одновременно чувствовали себя заваленными, перегруженными, пресыщенными. Нам казалось, что мы тонем в изобилии товаров и услуг, продуктов и идей. Мы считали, что магазины забиты всякой ерундой. На дорогах слишком много машин. Мир казался нам чудовищно загрязненным. Мы напоминали себе осажденных - рекламой и средствами массовой информации. Даже в академическом спокойствии Кембриджа мир казался слишком шумным, суетливым, требовательным. Наше восприятие вряд ли грешило неточностью, но тогда мы еще не видели главного. Если кто-то и догадывался, что вскоре мир утонет в компьютерах и электронных развлечениях, то помалкивал об этом, хотя надо заметить, некоторые предвидели будущее лучше |
|
|