"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу авторасделал ни того ни другого, и Бентли, как мог, постарался меня успокоить.
- Знаете, не стоит воспринимать происходящее слишком всерьез, - сказал он. - Мы же не пытаемся избавить мир от этих книг. Это занятие столь же скучное, сколь и тщетное. Мы лишь практикуем литературную критику в чуть более активной форме. Обычно я умею выступать без подготовки и находить хлесткий ответ, но тогда я не смог придумать ничего стоящего, поэтому неловко сел и выпил. Я еще не успокоился, когда Бентли спросил: - Ну что, Майкл, вам удалось решить внутреннюю либеральную дилемму? - Вы хотите сказать, нашел ли я книгу, которую хочу спалить? Он поджал губы, показывая, что считает мою фразу несколько вульгарной и излишне откровенной. - Вообще-то нашел. Я встал, вскрыл конверт и достал небольшую книжку из серии литературной критики. Она называлась "Ясный туман" и была написана доктором Джоном Бентли. - Причины, по которым я решил сжечь эту книгу, довольно очевидны, - сказал я. - Ее автор принадлежит к тем людям, которые практикуют сожжение книг. В комнате установилась приятно недружелюбная тишина. Так смотрят на человека, совершившего непростительную оплошность. Одно дело заигрывать с фашизмом, и совсем другое - оскорблять хозяина. Доктор Бентли грустно взглянул на меня, словно изо всех сил пытался подавить снисхождение, которое испытывал ко мне, но не вполне в этом преуспел. - Кто-нибудь так поступает каждый год, - сказал он. - Не очень Бентли поднял свой бокал, и я, естественно, был вынужден поднять свой. Вряд ли я ждал, что мое маленькое оскорбление заставит его дрожать от позора, но все равно я был разочарован тем, как благополучно и учтиво он его перенес. Возможно, это событие испортило бы концовку всего действа, чему я бы, наверное, только порадовался, но мы не учли Грегори Коллинза. Настал его черед. Он величественно занял место у столика и поставил на него металлический чемоданчик, грубо сдвинув бутылки и бокалы. С неуместной и комичной торжественностью он открыл кейс. То, что он достал, оказалось не книгой, но стопкой машинописных листов толщиной три-четыре дюйма. Страницы не были скреплены, и, когда он схватил пачку, она едва не рассыпалась. - Вот мой вклад в этот спектакль, - сказал Грегори. - Последние два года я корпел над великим, черт возьми, кембриджским романом, и, гляньте, вот он. Конечно, я совсем ничего не знал о Грегори Коллинзе и все же очень удивился тому, что он написал роман. Грегори вовсе не походил на писателя, хотя у меня не было ясного представления о том, как выглядят писатели. - Как бы то ни было, - сказал он, - тяжкий труд закончен, и это полный вздор, и я не могу придумать ничего лучшего, как швырнуть эту херню в огонь. Рукопись была слишком большой и тяжелой, чтобы ее удалось легко и точно бросить, потому Грегори подошел к камину и аккуратно положил стопку в огонь. В камине уже скопилось немало пепла и обгоревшей бумаги, и огромная рукопись грозила полностью загасить пламя, но вскоре страницы начали |
|
|