"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

"полковник" и "клоповник". Некоторые были довольно остроумными, но в целом
работа не имела ровным счетом никакого смысла. Анаграммы ни во что не
складывались. Просто анаграммы.
Только два сочинения по-настоящему взволновали меня, - наверное, это
равносильно признанию, что они были хорошо написаны. В одном рассказ велся
от первого лица: исповедь женщины, которая так рассердилась на своего
младенца, что схватила его за ноги и высунула в окно пятого этажа, а
свободной рукой подбросила монетку, решая, ронять его или нет. Монета упала
орлом вверх, ребенок разбился насмерть.
Последняя работа показалась мне по-настоящему безумной. То было
описание убийства: преследование, схватка, удары ножом, увечья и, наконец,
анатомически точное описание расчленения молодой женщины на автостоянке
паба под названием "Луна и грош". У меня хватило ума не принимать этот
рассказ за описание реального события или даже события, о котором автор
грезит, но точные и яркие подробности свидетельствовали, что автор болен и
потенциально опасен, - хотя, конечно, я отдавал себе отчет, что, наверное,
чересчур остро реагирую, чересчур драматизирую.
Далеко не сразу я осознал, что ни одно из сочинений не подписано.
Как-то странно. Разумеется, объясняться это могло скромностью авторов или
отсутствием у них честолюбия, но я угадывал какой-то скрытый смысл. Я был
далек от того, чтобы искать заговор, но, вполне возможно, больные
действительно решили хранить анонимность. Я попробовал убедить себя, что
это вовсе не так плохо и поможет мне без предубеждения оценить тексты. Но
кого я хотел обмануть? Даже если мне не хотелось развлекаться банальной
игрой в угадайку, нежелание узнать правду было бы не очень естественным.
Кое-какие предположения не потребовали особых усилий. Считается, что
мужской стиль всегда можно отличить от женского, стиль старика - от стиля
молодого, стиль откровенно сумасшедшего - от стиля скрытого психа.
Кое-какие выводы напрашивались сами собой. О вынужденном приземлении
наверняка написал Реймонд. Отчет о футбольном матче, должно быть,
принадлежит Морин, женщине в футбольной форме. Сочинение о танцах нагишом
наверняка написала Черити. Если бы от меня потребовали угадать, кто написал
работу об изнасиловании и убийстве на стоянке у паба, я уверенно указал бы
на Андерса.
Но стоило мне подумать об этом, как я тут же понял, что слишком спешу
с выводами. Ведь вполне возможно, что такой человек, как Андерс, который в
реальной жизни буквально излучает агрессию, вовсе не испытывает потребности
писать о насилии. Возможно, эта жестокая фантазия принадлежит более
спокойному, более безобидному с виду пациенту - как говорится, в тихом
омуте черти водятся - или даже пациентке, которая таким способом пытается
вытеснить свои страхи. И точно так же, пусть и не столь драматично, тяга к
футбольной форме вовсе не обязательно свидетельствует о склонности к
маниакально подробным футбольным отчетам. Может, все как раз наоборот.
Опять же, если проводишь значительную часть времени, отплясывая голышом,
то, может, и не захочется об этом писать. Если нельзя судить о книге по
обложке, то, вероятно, нельзя судить о душевнобольных по их литературным
опусам. Но что тогда делать с этими опусами?
Ну, можно провести все выходные в мучительном изучении писанины. Можно
делать пометки и примечания. Можно выделить понравившиеся куски. Можно
сопроводить тексты ремарками о том, как выразить то же самое проще и яснее.