"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

принадлежал к рабочему классу, а я к более солидному и скучному среднему
классу, а потому, что он находил уместным выпячивать свое происхождение, а
я - нет.
- Играли вы неплохо, - сказал он, - но всякий раз, когда вы открывали
рот, я думал: "Ну что за мудило".
Его критика хоть и не грешила необоснованностью, все равно смутила
меня. Так получилось, что в то время я был весьма привлекательным молодым
человеком. Я вовсе не ставил себе это в заслугу. Я знал, что все дело в
игре случая и внешняя красота никак не связана с душевными качествами, но,
похоже, другие были не столь проницательны. Некоторым я нравился
исключительно из-за внешности. Именно из-за моей наружности люди доверяли
мне, были снисходительны и любезны. Порой они хотели что-то взамен;
возможно, иногда их мотивы были сексуальными - некоторые даже влюблялись в
меня, хотя почти всегда эти люди оказывались вовсе не теми, кто требовался
мне. Но дело было не только и не столько в сексе. Мне приписывали
положительные качества, исходя только из внешней привлекательности. Люди
хотели видеть меня в своей компании. Люди хотели видеть меня на своих
вечеринках. Люди хотели видеть меня своим другом. Я обладал преимуществом,
которое, по тогдашнему моему мнению, было недоступно таким, как Грегори
Коллинз.
И, возомнив, будто могу пустить на доброе дело случайно доставшуюся
привлекательность, я пришел в студенческий любительский театр. Большинство
тех, кто там играл, не считали себя ни студентами, ни любителями. Они
предпочитали относить себя к серьезным лицедеям, актерам, пребывающим на
трамплине, который вознесет их к вершинам профессионального театра, и я,
возможно, тоже присоединился бы к этому самообману, однако первые же выходы
на сцену убедили меня, что я - полный и безнадежный любитель.
Я старался. Я пытался выглядеть харизматическим и магнетическим
актером, от которого публика не в силах отвести глаз. Но публика запросто
отводила. Харизма и магнетизм, которыми я, казалось, обладал в реальной
жизни, на сцене куда-то испарялись. Наверняка все зрители думали: "Ну что
за мудило", но никто не высказал это так же прямо, как Грегори Коллинз.
Тут к нам подошел угрюмый юнец и спросил, не наполнить ли нам бокалы,
и Грегори Коллинз сказал:
- Было бы здоровско.
Я подумал, что он пытается шутить, но оказалось, что слово "здоровско"
регулярно встречается в его лексиконе.
Выяснилось, что Грегори видел меня в маленькой роли в
экспериментальной постановке "Наоборот" Гюисманса <Шарль-Мари-Жорж Гюисманс
(1848 - 1907) - французский писатель и драматург.>, которая получилась бы
никуда не годной и нелепой и без моего участия.
- У меня сложилось мнение, что именно эту книгу вы бы не отказались
сжечь, - заметил Грегори.
Я обозначил улыбку. То, что он был почти прав, не делало его более
приятным. И я отошел от него.
Выбор книг полагалось держать в секрете, поэтому на вечер мы пришли с
запечатанными конвертами, словно собирались объявить лауреатов премии
"Оскар" или победительницу конкурса красоты. Но я обратил внимание, что
Грегори Коллинз принес свою книгу в запертом на замок металлическом
чемоданчике. Такие меры предосторожности выглядели явным перебором.