"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

- Выпустите меня. Немедленно.
Линсейд глубоко вздохнул, словно только что провалился его дерзкий
эксперимент - причем исключительно по моей вине, потому что у меня не
хватило понимания и чуткости, и ничего изменить уже нельзя. Он признал, что
я достаточно натерпелся за эти часы.
- Можете идти в свою хижину, - сказал он, открывая дверь.
Меня отпускали. Аудиенция у великого человека окончилась.
Первым делом я решил взглянуть, что творится с моим скарбом. Я прошел
через все здание клиники, миновал приемный покой, миновал стол дежурной
медсестры, которая снова не обратила на меня внимания, вышел через главный
подъезд и по дорожке направился к воротам, которые, как и прежде, были
заперты. А вот и дорога, где я бросил свои вещи, перед тем как забраться на
ограду. Пусто. Ничего удивительного. Наверное, те парни в автомобиле
вернулись и прибрали мое барахло. Что-то подсказывало: своих пожиток я
больше не увижу. С одной стороны, весьма печальная перспектива, поскольку
они составляли почти все мое имущество, если не считать нескольких вещей,
оставшихся в моей спальне в родительском доме. С другой стороны, нельзя
сказать, что это была такая уж великая потеря. Все мое имущество сводилось
к ничтожной малости.
В те времена сплошь и рядом люди объявляли о своем презрении к
вещизму, многие даже клялись в антивещизме, но, думаю, мои заверения были
искреннее, чем у большинства. Я был готов отнестись к потере философски.
Возьмем, к примеру, одежду. Никто по доброй воле не станет расставаться со
своей одеждой, но с такой одеждой, как у меня, всякий расстался бы без
сожаления. Принято считать, что в семидесятых годах все ходили в
серебристых комбинезонах, башмаках на платформе и блестящих куртках, - в
общем, наружность у всех была такая, словно они прослушивались в "Рокси
Мьюзик" <Британская рок-группа начала 70-х гг., оказавшая заметное влияние
на развитие рок-музыки и отличавшаяся экстравагантным для того времени
сценическим имиджем.>, но, по-моему, я ни разу не встречал человека,
одетого в таком духе. Верно, имелось у меня кое-какое барахло, типичное для
семидесятых: фиолетовые клеши и тонкий свитер в обтяжку, да и футболка с
портретом Че Гевары у меня тоже наличествовала, но эти тряпки были не более
чем шуткой; к тому же носил я их не потому, что они были ультрамодными, и
не потому, что из кожи лез вон, чтобы выглядеть типичным "семидесятником",
а лишь потому, что одежда такая была вполне обыденной. Я носил ее потому,
что такое носили все. И если тряпки пропадали, найти замену не составляло
труда.
То же самое можно было сказать и про остальное содержимое сумок.
Несколько книг из классической серии "Пингвина", два учебника по
литературной композиции. Их мне было жалко, но и эту потерю вполне можно
было восполнить.
О чем я жалел по-настоящему, так это о бутылке "Белой лошади", которую
на счастье подарил мне отец - "чтобы удача была на новом месте", - и о
пластиковом пакетике с травкой на три-четыре косяка. Пригодились бы
как-нибудь долгим вечером, но, черт побери, это всего лишь виски и всего
лишь травка. Не то, из-за чего стоит сильно переживать.
Еще пропал фотоаппарат. Я не вполне понимал, зачем взял его с собой. Я
любил фиксировать свою жизнь - снимать друзей и родных, - и все же
сомневался, что стану ходить по клинике и фотографировать пациентов. И тут