"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

Я был благодарен за то, что она сказала "если", а не "когда", но
осматривать будущее жилье мне почему-то не захотелось. Я знал, что начну
завидовать. Как бы ни были скромны здешние апартаменты, они наверняка лучше
моей жалкой лондонской каморки. Какой смысл себя терзать? И все же я не
нашел в себе сил отказать Алисии. И мы пошли.
- Чем именно страдают ваши пациенты? - спросил я.
- Они в сумасшедшем доме. В этом преимущественно и заключается их
болезнь.
- Но что у них? Шизофрения, маниакально-депрессивный психоз или?..
Честно говоря, на этом я почти исчерпал список известных мне
психических заболеваний.
- Все это лишь слова, Грегори, - сказала Алисия. - "Шизофрения",
"маниакально-депрессивный психоз" или "паранойя" - всего лишь ярлыки,
узкие, ограничивающие термины для явлений, которых мы по-настоящему не
понимаем. Называя их, мы делаем вид, будто столь же всемогущи, как Адам в
Эдеме. То, что мы сейчас называем шизофренией, еще недавно называлось
ранним слабоумием. А еще раньше вы могли бы назвать ее одержимостью бесами.
Возможно, когда-нибудь мы назовем ее синдромом Линсейда или, кто знает,
болезнью Грегори Коллинза.
Мне стало любопытно, каково человеку, именем которого названо
заболевание. Неужели есть люди, которые хотели бы дать свое имя недугу? И
называют ли болезнь по имени врача или же того несчастного, который ею
страдает? Или в ход идет имя умника, который ее "открыл"? Кто были эти
люди? Кем был Туретт? Кем был Даун? И как звали собаку Павлова?
- Скажем так, Грегори, - продолжала Алисия, - вот если бы вы были
больным и поступили сюда с обострением, вы бы хотели, чтобы я сказала: "Ах
да, я знаю, что у вас! Перед нами случай пляски Святого Витта, болезни
Маркиафавы - Биньями или синдром Стала - Ричардсона - Ольшевского"? Или вы
бы предпочли, чтобы мы просто вам помогли?
- А разве одно обязательно исключает другое?
- Вам еще много предстоит узнать, Грегори. А мне приятно будет учить
вас.
Мы вышли из клиники. Жилище писателя находилось, судя по всему, вне
главного здания. Теперь я видел, что клиника занимает весьма обширную
территорию. После заброшенных цветочных клумб начинался большой заросший
участок, который тянулся до самой внешней стены. Кроме того, я увидел
несколько строений: надворные постройки, растрескавшийся и неухоженный
теннисный корт, высохший фонтан, в центре которого высилась щербатая
бетонная русалка.
Мы миновали русалку, и за гигантским кустом рододендрона обнаружился
самый аккуратный, самый необычный, самый приятный домик, какой мне только
доводилось видеть. Он был построен в том же стиле, что и главное здание, но
здесь все достоинства проявлялись в чистом, концентрированном виде. В этот
домик нельзя было не влюбиться.
- Вот ваше жилище, - сказала Алисия. - Мы всегда называли его хижиной
писателя. Недоставало только писателя.
Алисия отперла дверь, и мы вошли. Внутри отдавало затхлостью, словно
от заплесневелых фруктов. Старая ротанговая мебель была не в лучшем
состоянии, желтые обои пузырились, лампочка под самым потолком едва
светила, но в комнате чувствовалось несомненное очарование. Тут имелся