"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу автора

привлекательное в ней имелось. В обязанности Николы входило разбираться с
"отстойной папкой". Она должна была писать отзывы на рукописи, присланные
авторами по собственной инициативе: военные мемуары, духовные исповеди,
дорожные впечатления, экспериментальные романы, написанные бездарями,
неудачниками и психами. Меня такое занятие интриговало, но Никола
придерживалась иного мнения.
- Лишнее подтверждение моего низкого статуса, - жаловалась она. - Все,
что попадает в "отстойную папку", никуда не годно по определению, иначе бы
эти рукописи там не оказались. Так что я зря трачу время. Если туда
случайно проскочит что-либо стоящее, а я это замечу и скажу, что рукопись
стоит публиковать, начальство все равно ее отвергнет, потому что они не
станут доверять моему мнению. Они ведь считают меня дурой, которой если что
и можно поручить, так только разбираться с самотеком.
У нас обоих имелись причины для недовольства, но в Лондоне всегда
найдется толпа людей, которым еще хуже, чем тебе. Именно об этом я подумал,
когда снова встретил Грегори Коллинза.
Одним серым, влажным днем он зашел в магазин Соммервилей. Подозреваю,
что, если бы на его месте был кто-то другой, я бы смутился оттого, что
знакомый застукал меня в унылой должности продавца; но я был уверен, что
чем бы Грегори ни занимался, его работа еще неинтересней и тоскливей, чем
моя, так что искренне обрадовался ему. А он также горячо отозвался. Грегори
кинулся ко мне словно к старому доброму другу. Возможно, полагал, что
сожженные книги связали нас нерушимыми узами.
- В шикарном же местечке ты осел, - сказал он. - Похоже, дела у тебя
идут.
Бедный старина Грегори.
- Идут, - согласился я. - А как ты? Чем занимаешься?
- Преподаю, - мрачно сказал он; мое чувство превосходства не дрогнуло.
- В Лондоне?
- Нет, в Харрогите <Фешенебельный курорт в графстве Йоркшир.>. В
классической школе. Одна из самых позорных. Преподаю историю.
Да, все идеально соответствовало моим предположениям.
- Ну и как? - спросил я.
- Здоровско, - сказал он. - Знаешь, учительство - это мое. Я всегда
буду преподавателем.
Я чувствовал себя все лучше и лучше.
- А что привело тебя в Лондон?
Грегори хмыкнул, и вид у него стал несчастный.
- Лондон, - недовольно проворчал он. - Ехал в такую даль, чтобы
встретиться с одним человеком, а этот мерзавец не пришел. Сказался больным.
Я потребую извинений.
Он расхаживал по магазину, открывал шкафчики, доставал самые дорогие
экземпляры: книгу Уиндема Льюиса с подписью автора, письмо Гертруды Стайн.
Казалось, они его заинтересовали, но он обращался с ними так, как мог бы
обращаться с утренней газетой.
- Мне нужно убить до поезда пару-тройку часов. Не хочешь хлебнуть
пивка после работы?
Я согласился. На вечер у меня, как обычно, ничего особенного не
планировалось, хотя я не знал, о чем нам с ним говорить. Я сильно
сомневался, что у меня есть много общего со школьными учителями из