"Игорь Николаев. Лейтенанты (журнальный вариант) " - читать интересную книгу автора

противник. Оттуда по телефону командовал батареей. Его команды принимал и
отвечал за их исполнение старший на батарее - один из командиров огневых
взводов.
В августе, на формировке, я не раз ходил на батарею нашего 712-го
полка. Очень хотелось стать командиром огневого взвода, но должности заняты.
Зато обнаружил земляка из соседнего переулка Вальку.
Приходя в гости, практиковался на минометных приборах. Валькин
приятель - старший на батарее лейтенант Архаров - хвалил меня. Да что толку!
В примитивные батальонные минометы и то удалось попасть чудом.
Идя с маршевиками, увидел войну, о которой думал. Здесь люди воевали с
помощью техники. Занимались боевой работой, а не подыхали обреченно во вшах
и грязи. Увидел то, к чему себя готовил. Это мой мир! Но как попасть в него?
Благоприятное стечение обстоятельств надоумило.
Ни в коем случае не возвращаться в батальон, откуда - великое
спасибо! - внезапно выдернули. Хватит! Нахлебался... Сдав роту, заявлю, что
я полковой минометчик. Что тут проверять и уточнять будут?
Маршевую роту сдал благополучно, а должность командира огневого взвода
в батарее 120 дожидалась - словно специально.
В минометной батарее, увидев нового лейтенанта, ахнули. Куцая
"шинелка", ботинки с обмотками, драные ватные штаны... Про грязь и вшей и
говорить нечего. Зато на ремне, недоступная по здешнему сравнительно
тыловому существованию, боевая редкость. Черная треугольная немецкая кобура
с "парабеллумом" на немецкой шомпольной цепочке - по высшей окопной моде!
Командир батареи, старший лейтенант лет тридцати, встретил с веселым
дружелюбием и приказал немедленно устроить прибывшему помывку с полным
переобмундированием. Все лейтенантское сжечь.
248-я стрелковая бригада дышала на ладан. Почему, при полном развале,
взяли еще одного офицера? То, что с одного пепелища попал на другое,
нисколько не огорчило. Теперь я командир огневого взвода! На плечах
артиллерийские погоны - подарок комбата! Вернулась радость, а с нею и
озорной стиль "на публику". Смутила необходимость ездить верхом - батарея на
конной тяге. Последний раз сидел в седле в пятилетнем возрасте впереди мамы.
Лошади оказались покладистыми.
В начавшемся наступлении бригада шла вторым эшелоном. Батарея ни разу
не стреляла. Хоть и страшновато, но хотелось бы испытать себя. Увы,
наступление превратилось в повальное бегство. Что оставалось делать
беспомощной бригаде, когда на нее вышли немецкие танки? Пехота, понимая, что
на дороге остановят, уходила по лесу. Туда заградотряды, опасаясь
"случайной" пули, не совались.
Минометные запряжки вынужденно отходили по дороге, и батарея уперлась в
заградотряд из пограничников. Комбат оробел, а я с наслаждением так наорал
на впервые увиденных на войне чекистов, что те растерялись. Перемежая
окопную ругань с редкими обычными словами, приказал "зеленым фуражкам"
немедленно очистить дорогу, поскольку они мешают занять огневую позицию. А
минометчиков больше и у каждого карабин наготове!
Внезапно позади прозвучало: разрыв-выстрел!.. разрыв!-выстрел...
Оглянувшись, увидел на отдаленной горочке немецкий танк километрах в
полутора. Развернулся к пограничникам доскандалить - на дороге никого!
Задергались минометчики, и я приказал трогаться. Комбат почему-то не
проронил ни слова, и я, распоясавшись, весело пропел ездовым: