"Геннадий Николаев. Белый камень Эрдени" - читать интересную книгу автора

- Что такое "эрдени"? - был первый вопрос.
- Эрдени - драгоценность, ни с чем не сравнимая вещь.
- А почему камень смешивает тысячу веков?
- Есть камни, смешивающие сто веков.
- А этот, который в озере, смешивает тысячу?
- Этот - тысячу.
- А почему белый спустившийся с неба дворец вы назвали резным?
- Народ так говорит. Значит, такой дворец.
- А почему дворец поднялся с шумом и гулом?
- А ты видел, чтоб дворцы подымались на небо без гула?
- А где-нибудь на земле еще есть такие поющие камни?
- Конечно, есть, но никто не знает, где они.
- Откуда же вы знаете, что есть?
- Народ говорит.
- А народ откуда знает?
- Народ все знает: что было давно-давно что будет дальше-дальше вперед.
Все народ знает.
- Но молчит?
- Ага, молчит, маленько не говорит.
- А скажет когда-нибудь?
- Конечно, скажет.
- А когда?
- Не знаю, я мало-мало знаю, в книги надо искать, в книги.
- В каких книгах?
- В толстых-толстых, семь рядов - золотые буквы, семь рядов -
серебряные, семь рядов - из красной меди. Вот какие книги!
Тут вернулся Виталий, черной тушей выплыл из темноты, - я чуть не
вскрикнула и прижалась к Янису. Виталий молча, ни слова никому не говоря,
нагреб полную миску каши и, сипло дыша, ушел в палатку. Мы посидели еще
немного и пошли спать. Я насильно заставила Яниса выпить на ночь меду -
снотворные таблетки уже не действовали.
Ночью я проснулась от какого-то странного шума. Сначала я подумала, что
это лошадь бьет копытом по пустому ведру, но, прислушавшись, поняла, что
тут что-то не так. Осторожно выглянув из палатки, я увидела Виталия, - в
сером предутреннем сумраке он казался еще толще, еще ужаснее. Что он
делал, я так и не поняла, потому что сразу же спряталась от страха под
одеяло. По звукам, которые он издавал, похоже было, что он торопливо
выскребал ложкой из ведра остатки вчерашнего супа.
Утром обнаружилась пропажа продуктов: исчезла вся тушенка, все брикеты
с кашей и сухари. Остались постное масло, пшено, мука, немного хлеба и
сгущенка. Нетронутыми оказались также чай, соль, перец, лавровый лист и
молотый кофе. Я, как ответственная за провиант, забила тревогу. Никто
ничего не видел, никто ничего не брал. И всем вроде безразлично, куда
девались продукты, - одна я, как дурочка, все никак не могла успокоиться.
Действительно, это настолько на меня подействовало, что весь день я ходила
сама не своя. Все говорили: да брось, завалились куда-нибудь, да
успокойся, да плюнь, а я не могла. Страшно было как-то и непонятно. Не
могла же я подозревать кого-нибудь из нас...
Вторую и третью ночь озеро почему-то молчало, хотя ночи были ясные,
полнолунные, теплые. Янис спросил об этом Василия Харитоновича. Он, по