"Уильям Николсон. Песнь огня ("Огненный ветер" #3) " - читать интересную книгу автора

- За кем?
- Не знаю за кем и не знаю когда. Я только знаю - почему. Близится
время огненного ветра. Он выжжет всю жестокость мира. И я должен стать его
частью, потому что я потомок пророка.
Мампо явно не увидел в этих словах никакого смысла. Бомен попробовал
еще раз.
- Тебе знакомо чувство одиночества?
- Да, - ответил юноша. Одиночество было ему очень даже знакомо - но
странно было слышать об этом от Бомена. Ведь у него есть семья. И у него
есть Кестрель.
- Так вот, я обречен на одиночество. Чтобы смочь оставить вас всех и...
и не вернуться.
Мампо повесил голову.
- А Кестрель тоже уйдет?
- Не думаю. Не знаю. Это решит тот, кто придет за мной.
- Может, он прикажет и мне пойти с вами. Как раньше. Трое друзей...
- Нет, - вздохнул Бомен. - Ты нужен здесь. Обещай мне, что будешь их
защищать. Моих родителей. Сестер. Всех, кого я люблю.
- Обещаю, Бо.
- Ты сильный. Ты им нужен.
Цепочка детей рассыпалась и пустилась наперегонки вверх по холму,
старшие мальчишки Мимилиты впереди всех. Не успел Бомен и слова сказать, как
Мо Мимилит схватил с земли орех и сунул в рот.
- Фу! - закричал мальчик и выплюнул орех. - Фу! Горько!
- Горы видишь? - окликнул Бомена снизу отец.
- Нет, не вижу.
Все разочарованно вздохнули.
Анно предложил встать на привал под деревьями. Запыхавшаяся Пинто
подбежала к брату и взяла его за руку.
- Сколько нам еще идти, как думаешь?
- Не знаю, - ответил Бомен.
- Я не устала, я только спросила!
Хотя Пинто было всего семь лет и на каждый шаг Бомена ей приходилось
делать два, девочка терпеть не могла, когда ее жалели.
Кестрель жестом подозвала Бомена. Ее спутница, девушка, которая
когда-то была принцессой, встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза.
Всю жизнь она была гордячкой. Теперь же, лишившись всего, даже своей
красоты, она сохранила гордость, но гордость ее стала иной. Большие и
блестящие янтарные глаза бывшей принцессы смотрели на мир, словно говоря: "Я
ничего не прошу и ничего не жду". А шрамы! Эти мягкие багровые раны на
щеках, две бороздки от скул до углов рта завораживали Бомена. Они полностью
изменили когда-то прелестное личико. Человек, нанесший их, сказал: "Я убил
твою красоту!", однако ему не удалось сделать принцессу уродливой, вместо
былого очарования она обрела иную красоту: более суровую, зрелую,
удивительную.
Кестрель отвлекла Бомена от этих мыслей, заговорив о матери, которая
как раз приближалась к стоянке.
- Глянь на нее, Бо. Она еле идет!
- Она будет идти, покуда хватит сил, - сказал Бомен. - Она сама так
хочет.