"Сергей Никитин. Падучая звезда (Повесть) " - читать интересную книгу автора - Наталья. Ох, лишенько! - вздохнула хозяйка.
И тогда Митя понял. Что-то слабенькой птичкой тоненько-тоненько затрепетало, забилось у него в груди, он выбежал вместе с мамой из избы, увидел огромный, разодранный на вершине столб черно-красного пламени и уж не помнил из этой страшной ночи ничего, кроме самой пустяковой подробности: кто-то остервенело мотал створку Толяниного окна, стараясь оторвать ее от рамы. Утром Наталья сидела на сундуке у россыпи курящихся серым дымом головешек и плакала. К Мите подошел Игнаша. - Яблочки теперь у нас печеные, - сияя, сообщил он. - Айда в сад! И они побежали в сад сшибать палками яблоки с высоченной корявой яблони, дочерна обожженной пожаром. VI К счастью для Мити, его бабушка была грамотной. Он не помнил, чтобы у него были детские книги, и даже Пушкин открылся ему не "Сказкой о рыбаке и рыбке", не "Золотым петушком", не "Семью богатырями", а "Сном Татьяны" да еще, пожалуй, сценой сражения Руслана с Головой. Их он мог слушать бесконечно и сам отыскивал в толстом томе по каким-то едва заметным пятнышкам на страницах. Бабушка читала как будто бы монотонно, но ровный, без повышений и понижений голос ее, правильная русская речь, выговор на какой-то изумительно точной границе между владимирским "о" и московским "а" создавали особую прелесть ее чтений. Обычно они происходили по вечерам у горящей печки. В доме было зимний вечер у огня. Митя приносил уже раскрытый том, бабушка надевала очки в тоненькой серебряной оправе и, по временам задремывая, тихо вязала словцо к словцу в длинную нить рассказа. Пред ними лес; недвижны сосны В своей нахмуренной красе; Отягчены их ветви все Клоками снега; сквозь вершины Осин, берез и лип нагих Сияет луч светил ночных; Дороги нет; кусты, стремнины Метелью все занесены, Глубоко в снег погружены. В печи с тихим звоном осыпалась груда березовых углей. Морозное окно вспыхивало голубыми искрами, и, когда Митю относили в постель, какие сны витали над ним, заставляя то счастливо улыбаться, то безудержно и горько рыдать? Всемогущим чародеем этих снов был Гоголь. "Подымите мне веки: не вижу! - сказал подземным голосом Вий. И все сонмище чудовищ кинулось поднимать ему веки". Явь и небыль перемешались в податливом Митином воображении - блеск луны над заснеженными крышами с "Ночью перед рождеством", прозрачные весенние сумерки с "Майской ночью", летний базар с "Сорочинской ярмаркой", |
|
|