"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу авторакультуру, а в разворовывание страны. И хотя я понимала коллег - "кусить-то
хосися", играть-то "хосися", сниматься-то "хосися" - значит, можно и переломить себя и поунижаться немного публично (подумаешь, еще одна роль!) - зато дело свое, предназначение свое удастся реализовать - все равно мне было стыдно за них, как будто это я сама унижалась. И все-таки сегодняшний разговор с Буреломом разворошил мне душу. Все мысли крутились вокруг того выбора, который мне предстояло сделать. Даже воспоминание о Леве, о нашей нелепой размолвке отошло на второй план. Неужели это всерьез? Это правда? Свой театр?! И я еще о чем-то раздумываю?! Когда мы приехали в кабак, я с трудом заставила себя вернуться к обычным заботам и первым делом договорилась с нашим певцом, чтобы поменяться местами в программе: хорошо, что вспомнила о Мишкином предупреждении. Потом зашла к Раисе - та дала мне телефон своего брата и сказала, что он готов мне помочь. И уже "под занавес" у себя в гримерной сопровождаемая щебетом "балетных" написала сразу два куплета: У "Гостиного Двора" сияла елка, звезд полна. А теперь осталась "Память" да заезжая шпана. На востоке всяк петух топчет курочек за двух. русский жареный петух!.. Сочинительство помогло мне хотя бы на время избавиться от нервозности, к тому же я сразу почувствовала, что написала удачно - со стопроцентным попаданием, захотелось похвастаться, тут же огласить написанное, но я вовремя остановилась: сюрпризы до поры до времени надо держать в секрете. Мишка вкатился мокрый, красный, загнанный: - Я на месте, сейчас переоденусь и готов!.. - Что у тебя стряслось-то? - Маму от отчима перевозил - потом расскажу. Вечерняя, или скорее, ночная жизнь покатилась своим чередом. В зале были, в основном, японцы. Красота. Улыбаются. Всем довольны, особенно тем псевдорусским, что представлено у нас в изобилии. На мою долю тоже выпал успех. И сегодня, как никогда, я почувствовала свое единение с этим красивым залом, с нарядным его предновогодним убранством, со сценой, с шумом взрывающегося за столами шампанского, со смехом и беззаботностью балетных в моей гримерной, с бесконечными их обсуждениями любовных, полулюбовных и просто, как выражается Мишка, "экзотических" приключений. Экзотических, разумеется, вместо эротических. Сегодня, когда во мне вызревала УВЕРЕННОСТЬ В ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ, когда появилась РЕАЛЬНАЯ возможность поменять свою жизнь, я переживала практически ПОЛНУЮ ПРИМИРЕННОСТЬ с той жизнью, которую вела. Может быть, это был знак, что, мол, и менять-то ничего не следует?.. Может быть, может быть... - Так чего там с матерью-то? - спросила я в перерыве у Мишки. |
|
|