"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора

культуру, а в разворовывание страны. И хотя я понимала коллег - "кусить-то
хосися", играть-то "хосися", сниматься-то "хосися" - значит, можно и
переломить себя и поунижаться немного публично (подумаешь, еще одна
роль!) - зато дело свое, предназначение свое удастся реализовать - все
равно мне было стыдно за них, как будто это я сама унижалась.
И все-таки сегодняшний разговор с Буреломом разворошил мне душу. Все
мысли крутились вокруг того выбора, который мне предстояло сделать. Даже
воспоминание о Леве, о нашей нелепой размолвке отошло на второй план.


Неужели это всерьез? Это правда? Свой театр?! И я еще о чем-то
раздумываю?!
Когда мы приехали в кабак, я с трудом заставила себя вернуться к
обычным заботам и первым делом договорилась с нашим певцом, чтобы
поменяться местами в программе: хорошо, что вспомнила о Мишкином
предупреждении. Потом зашла к Раисе - та дала мне телефон своего брата и
сказала, что он готов мне помочь. И уже "под занавес" у себя в гримерной
сопровождаемая щебетом "балетных" написала сразу два куплета:
У "Гостиного Двора"
сияла елка, звезд полна.
А теперь осталась "Память"
да заезжая шпана.

На востоке всяк петух
топчет курочек за двух.
А у нас - лишь в жопу клюнет
русский жареный петух!..

Сочинительство помогло мне хотя бы на время избавиться от нервозности,
к тому же я сразу почувствовала, что написала удачно - со стопроцентным
попаданием, захотелось похвастаться, тут же огласить написанное, но я
вовремя остановилась: сюрпризы до поры до времени надо держать в секрете.
Мишка вкатился мокрый, красный, загнанный:
- Я на месте, сейчас переоденусь и готов!..
- Что у тебя стряслось-то?
- Маму от отчима перевозил - потом расскажу.
Вечерняя, или скорее, ночная жизнь покатилась своим чередом. В зале
были, в основном, японцы. Красота. Улыбаются. Всем довольны, особенно тем
псевдорусским, что представлено у нас в изобилии. На мою долю тоже выпал
успех. И сегодня, как никогда, я почувствовала свое единение с этим
красивым залом, с нарядным его предновогодним убранством, со сценой, с
шумом взрывающегося за столами шампанского, со смехом и беззаботностью
балетных в моей гримерной, с бесконечными их обсуждениями любовных,
полулюбовных и просто, как выражается Мишка, "экзотических" приключений.
Экзотических, разумеется, вместо эротических. Сегодня, когда во мне
вызревала УВЕРЕННОСТЬ В ЗАВТРАШНЕМ ДНЕ, когда появилась РЕАЛЬНАЯ
возможность поменять свою жизнь, я переживала практически ПОЛНУЮ
ПРИМИРЕННОСТЬ с той жизнью, которую вела. Может быть, это был знак, что,
мол, и менять-то ничего не следует?.. Может быть, может быть...
- Так чего там с матерью-то? - спросила я в перерыве у Мишки.