"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора

Скидывая дубленку, я скороговоркой проинформировала:
- Всем - привет! И пламенное пожелание - репетировать в пожарном
порядке - весь график горит! А в ответ услышала:
- Вот болван, я-то думал, что из всех присутствующих один постоянно
горю на работе!..
Я посмотрела в сторону говорившего. И замерла. Ослепляя голливудской
улыбкой обаятельного и хитрого волка, на меня иронически взирал незнакомец.
- Это кто? - спросила я, несколько даже хамовато от замешательства.
- Наш Феникс во плоти, - ответил Юрка, - знаменитый каскадер всех
времен и народов Лев Петрович Новицкий.
Я даже охнула про себя, а вслух сказала:
- Столько львов развелось, что человеку пора от них прятаться за
решетку.
Шутки не поняли, но посмеялись, а я ничего не стала объяснять.
Юрка ревниво поглядывал на нас со Львом, пока мы знакомились. Все-таки
мужчины, гораздо чаше женщин, выступают в роли собаки на сене. Как бы там
ни было, Юрка первым, может быть, раньше меня самой, заметил, что Лев мне
понравился, что меня потянуло к нему. С Юркой мы расстались полгода назад.
Расставание для меня было болезненным, и Лев был первым мужчиной, с которым
мне захотелось пофлиртовать. Все-таки симпатии и антипатии - дело сложное и
дело темное. Я абсолютно ничего об этом Льве еще не знала, но мне уже
нравилось встречаться с ним взглядами, и когда - по роли - он возложил на
меня свою дедморозовскую длань - я - не Снегурочка, а Маша - была пронзена
от макушки до пяток давно не испытываемой сексуальной истомой.
Феникс - иначе я его уже не могла воспринимать - балагурил, отпускал
язвительные шуточки, рассказывая байки, заставлял смотреть на себя. И это
было несомненным признаком въевшейся в нутро артистичности. Феникс был
насквозь театральным человеком, к тому же явно одаренным. Когда-то похожие
качества так привлекали меня в Юре...
- Имей в виду, - бросил мне Юрка, когда я выскакивала на улицу, - Лев
мне приятель, но истина дороже: он отчаянный бабник.
- Даже отчаяннее тебя? - спросила я. И, не дожидаясь ответа, побежала
на остановку автобуса.
В вестибюле больницы я посмотрелась в зеркало и сама себе так
понравилась, что меня прямо окрылило. Такая окрыленная я влетела в
Валеркину палату и на пороге замерла. Окрыленность вдруг куда-то исчезла, а
вместо нее явилось чувство брезгливости. Огромная, грязная палата,
неаккуратные постели, бинты, подвешенные к сложным системам ноги и руки,
подбитые глаза - все это было чудовищно. Да к тому же, отыскивая глазами
кровать Валерки, я увидела Василия, того, вчерашнего любителя встречать
одиноких женщин в парадняках. Сначала я не поверила сама себе, пригляделась
внимательно: несомненно, это был он.
- Маша, ты пришла, молодец, - следом за мной в палату входила
Валеркина мама. - Пойдем к Валерочке.
Сумки у нее в руках были полными, а я купила всего один лимончик - не
спросила, чего ему можно.
Валерка лежал, натянув одеяло на голову.
- Валерочка, это мы - я и Маша...
- Мама Челе, - раздался голос Валерки из-под одеяла, - почему ты была