"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора

так невнимательна при пересечении улицы...
Наталья сходу залилась слезами:
- Не прошло! Вот он сутками так лежит и бормочет из этих проклятых
сериалов...
- Габриеля сбила не Марта, - продолжал Валерка, - Габриеля сбил
грузовик раньше. Вы же мне сказали, Мерседес...
- Валерочка, мальчик мой, надо поесть, - ворковала Наталья, не вытирая
слез.
Валерка шевельнулся под одеялом и произнес:
- Брик, тебе нельзя раньше времени покидать инвалидное кресло, может
быть паралич ног...
Мне стало страшно и смешно. Чтобы невзначай не рассмеяться при виде
этой трагикомической сцены, я сказала: - Наталья Васильевна, я пойду. Я
приду в другой раз.
- Да, Маша, да, - она обняла меня и заревела. С тягостным чувством
дезертира я вынеслась из палаты, но спросила все-таки у попавшейся мне
навстречу сестры:
- Скажите, сестра, а что с человеком, который лежит на первой от входа
койке справа?
- Трещина в копчике. Он вам кто? "Ого!" - подумала я.
- Никто.
- А никто, так чего расспрашиваете, - грубо, как и положено сестрам в
таких занюханных больницах, отрезала она.
Но ответ я получила. Итак, два моих личных врага в одной палате лежат
поверженные двумя разными - как я понимала - силами, которые почему-то
активно взялись мне помогать. В конце концов, остаться без помощи - что
может быть хуже, но та помощь, которую оказывали мне Алмазный Старик и
Бурелом, была мне чем-то очень подозрительна. Несчастный Валерка. Тысячи
тысяч воров живут себе припеваючи, свысока поглядывая на честных дураков,
вроде моего отца - и им хоть бы хны. А Валерка, может, и не удержался от
воровства в первый раз. просто потому, что камушек сам притянул его к себе
своей безмерной исключительностью - и вот он уже тихопомешанный. Да не хочу
я, чтобы людские пороки карались так избирательно. Идея ада с его
массовостью казалась мне сейчас куда более справедливой.
Однако в автобусе я уже думала о другом, о более приятном. Я
вспоминала Феникса. Как коснулся он моего плеча, как мне стало хорошо, и не
успела я оглянуться, а уже поймала себя на том, что глупо и счастливо
улыбаюсь, словно и не было никакой больницы в промежутке. Холодок испуга
возник во мне: не слишком ли быстро я влюбилась? А! Быстро-медленно! Кто
осмелится отмерять время, необходимое для того, чтобы один человек
потянулся к другому?.. Во всяком случае - не я.
У дверей ресторана мне встретилась Маруся, посудомойка. Она была в
расстегнутом ватнике.
- Маруся, не простудись, холодища на улице.
- Не, Николавна, я привыкши.
- А чего это ты тащишь?
- Да вот, Лев Петрович распорядились в соседних дворах кошек кормить.
Как думаете, Николавна, они не стронулись?
- Думаю, нет, Маруся. Просто, очевидно, и ему не чуждо все
человеческое.