"Наталия Никитайская. Вторжение Бурелома" - читать интересную книгу автора

- Назад, - прошипел он мне, - за меня!
И тут, прячась за его спину, я увидела в руках Бурелома пистолет и
побледневшие лица обидчиков.
- Стрельбы не будет, - спокойно, по-ледяному спокойно, сказал
Бурелом. - Выметайтесь!..
Тот же, что восхитился шубкой, ответил:
- Будет сделано, шеф.
По-прежнему заслоняя меня и держа бандитов в поле зрения и ствола,
Бурелом дал им выйти за дверь. Выходящего последним Василия он сопроводил
ударом ноги в задницу.
Дверь парадной Бурелом еще немного подержал открытой, чтобы
удостовериться, что налетчики тикают без оглядки.
- Николай, - крикнул Бурелом, увидев, что тот вылез из машины, держа в
руке свою пушку, - все в порядке. Я сейчас.
Он вызвал мне лифт, поднялся в нем со мной на этаж.
В лифте я спросила:
- Это не вы их подослали, чтобы я ценила вашу заботу еще больше?
- Не разочаровывайте меня, Маша. С вами я не для того, чтобы слушать
глупости.
- Простите, - искренне сказала я, - это нервы... Двери лифта
раскрылись, на площадке стоял папа.
- Я слышал крики. Что случилось? Этот тип тебе угрожает?..
- Папа, этот, как ты говоришь, тип только что спас меня. Это Лев
Петрович, папа. Он меня провожает.
- Тогда ладно, - буркнул мой отец.
Волна благодарности пролилась во мне: немолодой, невооруженный, мой
отец был готов драться за меня с любым. Бурелома он не испугался.
И во второй раз за сегодняшний вечер Бурелом усмехнулся:
- До свидания, - сказал он мне, - теперь я за вас спокоен...
- Ничего себе поклонничек, - бурчал отец с чашкой крепчайшего чая. -
Маша, неужели ты станешь водиться с таким типом?!
"Маша". Впервые так назвал меня сегодня Бурелом. И это не вызвало во
мне протеста.
- Успокойся, папа. Внешность иногда бывает обманчива.
- Бывает, - настаивал отец, - но только не такая.
Как всегда, я очень устала за день, однако сон - как назло - не
приходил. Я снова и снова вспоминала обстоятельства стычки в парадной и то
спокойствие, что испытала, очутившись за спиной Бурелома. "Хорошо ли
это?" - думала я. Но ничего не могла с собой поделать: надежность исходила
для меня не только от моего отца - от Бурелома сегодня тоже. Камень на моей
груди изнывал, изводился, предупреждал - ему явно не нравились мои мысли,
скорее даже мыслемоции, потому что далеко не все мои ощущения можно было
облечь в словами выраженную мысль. В какой-то момент камушек мой стал
настолько досаждать, что я подумала было снять его вовсе: и тут он,
поворчав - замолк. А через некоторое время и я спала.


IV

Утром были два неожиданных звонка.