"Н.Никандров. Проклятые зажигалки! (Повесть)" - читать интересную книгу автора

лись.
В пении петухов вообще содержится что-то необычайно дутое, напыщен-
ное, излишне-торжественное, как в парадном выходе к народу короля, в
смешной короне, в неудобной мантии; но вместе с тем в этом пении, несом-
ненно, звучит и что-то ребяческое, простое, глупое, очень здоровое и
нужное для земли, принимающее жизнь такою, какая она есть. И Афанасий,
едва закричали первые петухи, сразу почувствовал, как от его груди от-
легла какая-то большая смутная тяжесть. Теперь-то он не одинок!
Он бросил на стол медь, инструмент, расправил спину, руки, размял в
воздухе пальцы, отсунул выше бровей на лоб очки и довольным взглядом об-
вел всю свою сегодняшнюю работу: много ли сделано до петухов?
- Данька!.. - затем приступил он к самой неприятной своей ежедневной
обязанности - будить на работу своего взрослого сына, тоже токаря по ме-
таллу, спавшего в этой же комнате, у дальней стены. - Дань, а Дань! -
грубовато и вместе по-отцовски нежно окликал он единственного своего сы-
на, свою надежду. - Слышь!.. Вставай!.. Уже пора!.. Светает!..
И он направил издали на лицо сына широкий сноп ослепительно белого
света светильника.

II.

Данила не шевелился, не отзывался.
Здоровенный малый, с давно нестриженными желтыми волосами, веером
закрывавшими весь его лоб, и с первыми светлыми кучерявыми бачками на
щеках, он лежал на боку, лицом к свету светильника, подложив под одну
щеку кисти обеих рук, и могуче дышал через раздувавшиеся ноздри.
В противоположность отцу, в эти предрассветные часы ему спалось осо-
бенно хорошо!
Вечерами он поздно засиживался в студии местного союза художников. С
некоторых пор он очень усердно занимался там живописью. Он был необыкно-
венный человек. Кроме нечеловеческой силы, кроме железного здоровья,
природа дала ему еще много и других талантов, в которых он долгое время
никак не мог разобраться. Казалось, стоило этому чудо-богатырю встрях-
нуться, как с него посыплются на землю таланты. Даниле это было даже са-
мому смешно, ему невольно припоминалась соблазнявшая его в детстве вы-
веска одной кондитерской, изображавшая опрокинутый рог изобилия, из ши-
рокого раструба которого без конца сыпались разноцветные пирожные, вот-
рушки с изюмом, крендели. Точно так же глаза его разбегались и теперь,
при обнаружении у себя всевозможных талантов, и он не знал, за какой из
них ухватиться: все были соблазнительно-хороши. И с самоуверенностью мо-
лодости набрасываясь то на одну бесплатную студию при наробразе, то на
другую, он за четыре года советской власти чуть-чуть не сделался сперва
знаменитым оперным певцом, таким, как Собинов, потом известным писате-
лем, таким, как Максим Горький, чемпионом мира по поднятию тяжестей и
борьбе, как Поддубный, политическим оратором, драматическим актером... В
самое последнее время одна отзывчивая дама, художница, совершенно слу-
чайно открыла в нем новое дарование, подлинный талант к живописи и при-
том такой, какие родятся по одному в столетие. Чтобы не ошибиться, она
водила его показывать от одного специалиста к другому, как больного тя-
желой болезнью водят от доктора к доктору, и Данила видел, какое он про-