"Фридрих Ницше. Антихрист. Проклятие христианству" - читать интересную книгу автора

публичным со всей иерархической помпой, с покаянными днями, с воплями
горести о "грехах". "Воля Божья" уже давно известна: вся беда в том, что
чуждаются "Священного Писания"... Уже Моисей открыл "волю Божью"... Что же
произошло? Раз навсегда, со строгостью, с педантизмом, формулировал жрец,
что хочет он иметь, "в чем Божья воля", вплоть до больших и малых податей,
которые должны были платить ему (не были забыты и самые вкусные куски мяса,
так как жрец есть пожиратель бифштексов)... И с тех пор вся жизнь
устраивается так, что нигде нельзя обойтись без жреца; во всех естественных
событиях жизни - при рождении, браке, болезни, смерти, не говоря о "жертве"
(трапезе), - является священный паразит, чтобы лишить все это
естественности, "освятить" их, выражаясь его языком... Ибо нужно же понять
это: всякий естественный обычай, всякое естественное учреждение
(государство, судоустройство, брак, попечение о бедных и больных), всякое
требование, исходящее от инстинкта жизни, - короче, все, что имеет свою цену
в самом себе, через паразитизм жреца (или "нравственный миропорядок") в
основе своей лишается ценности, становится противоценным, и даже более того:
в дополнение требуется санкция, - необходима сообщающая ценность сила,
которая, отрицая природу, сама создает ценность... Жрец обесценивает
природу, лишает ее святости: этой ценой он существует вообще. -
Неповиновение Богу, т. е. жрецу, "закону", получает теперь имя "греха";
средствами для "примирения с Богом", само собой, являются такие средства,
которые основательнее обеспечивают подчинение жрецу: только жрец "спасает".
В каждом жречески организованном обществе психологически неизбежными
делаются "грехи": они факторы власти, жрец живет грехами, он нуждается в
том, чтобы "грешили"... Высшее положение: "Бог прощает тому, кто
раскаивается"; по-немецки: кто подчиняется жрецу. -

27

На такой-то ложной почве, где все естественное, всякая естественная
ценность, всякая реальность возбуждала против себя глубочайшие инстинкты
господствующего класса, выросло христианство, самая острая форма вражды к
реальности, какая только до сих пор существовала. "Святой народ", удержавший
для всего только жреческие оценки, только жреческие слова, и с ужасающей
последовательностью заклеймивший все, что на земле представляло еще силу,
словами "нечестивый", "мир", "грех", - этот народ выдвинул для своего
инстинкта последнюю формулу, которая в своей логике доходила до
самоотрицания: в лице христианства он отрицал последнюю форму реальности -
он отрицал "святой народ", "избранный народ", самое иудейскую реальность.
Случай первого ранга: маленькое мятежное движение, окрещенное именем Иисуса
из Назарета, еще раз представляет собою иудейский инстинкт, иначе говоря,
жреческий инстинкт, который не выносит уже более жреца как реальность,
который изобретает еще более отвлеченную форму существования, еще менее
реальное представление о мире, чем то, которое обусловливается учреждением
церкви. Христианство отрицает церковь...
Я не понимаю, против чего иного могло направляться восстание,
зачинщиком которого, по справедливости или по недоразумению, считается
Иисус, если это не было восстанием против еврейской церкви, принимая
"церковь" в том смысле, какой дается этому слову теперь. Это было восстанием
против "добрых и справедливых", против "святых Израиля", против общественной