"Виктор Николаев. А помнишь, майор...("Записки афганца" #2) " - читать интересную книгу автора

обильной слезой, да крупной дрожью колотились друг о дружку стянутые петлей
копытца. Лучший скотобойщик стола, ловко завалив ее, невыносимо долго тянул
время с выбором тесака.
Масса консультантов, толкаясь и мешая всему, ревниво следила за
процессом забоя, без конца отпихивая путавшегося под ногами вырвавшегося за
матерью ягненка. У овцы это был тот горький час, ради чего она жила, и ради
чего человек с любовью, кропотливо растил ее, радуясь каждому рождению ее
нового ребенка. Сегодня, в эту минуту, люди любили ее еще больше... С
нетерпением ожидая пришедшей, наконец, возможности оценить плод своего
труда.
...Какой же человеческой слезой плакала эта не признанная человеком
мать, какими умными, все понимающими, были ее глаза. С каким немыслимым
терпением она ожидала тот миг заклания, для которого была рождена. Мужик
резко задрал овечью голову...
- Не дам!
В разом наступившей тишине все закрутили головами.
- Резать не дам!
Все застолье оторопело и, перешептываясь, смотрело на Виктора. Забойщик
с раздутыми ноздрями и кровяными глазами, еще не уразумев до конца смысла и
серьезности требования, какие-то секунды машинально продолжал выполнять свою
обычную работу. Его руку с тесаком заклинило от мертвого перехвата на
верхней точке изготовки.
- Овцу резать не дам, - едва успокаиваясь, внятно произнес Виктор. На
удалении десяти сантиметров, глаза в глаза, опасно столкнулись две жизни
из-за одной, грошовой, не стоящей того. Первой пришла в себя мать. За ней, в
помощь, завелись бабы. Минуту спустя деревенское трапезное балагурство было
восстановлено. Вновь зачокались стаканы, все опять возлюбили друг друга, и
вдоволь хватало еды. В стороне стояла никому не нужная, забытая всеми, мелко
подрагивающая овца, облизывающая свое игручее дитя. У овцы не было в жизни
счастья. Несчастье помогло ей дожить до своего овечьего конца. Пусть без
особых льгот, но со странным оберегающим ее именем - "Викторова овца", и
отойти в мир иной своей, бараньей смертью.
К обеду следующего дня Господь все управил, внеся полный смысл в цель
поездки. Сын, отвечая за отца, покрестил 60-летних некрещеных родителей.
Тяжко болящая мать согласилась с радостью человека, сбросившего с души
тяжелый груз. Вечером оба крещеных старика заметили, что день в доме прошел
непривычно благостно. Оставшиеся три дня Виктор торопился использовать для
решения всех накопившихся вопросов - от рубки дров и заготовки сена до
возвращения долгов. Последнее было самым-пресамым тяжким. Долг, состоящий из
сотен поклонов и мужских поминальных просьб, он, собравшись с духом, повез в
райцентр родителям вертолетчика Димки. Расставаясь со всеми при выходе с
Афгана, все старались попросить друг друга выполнить такие щепетильные
нелегкие просьбы, как поклон у могильного креста боевых друзей. Возможность
выполнить такое лично была не у каждого. Виктор вез этот полковой поклон уже
несколько месяцев, и эта затяжка очень тяготила и угнетала его. По мере
приближения к месту, где жили Димкины родители, он все больше и больше
нервничал и волновался. Их дом стоял на улице имени их сына.
...В тот день в их хату ворвалась возбужденная соседка тетка Фрося и с
порога начала орать:
- Анна, Анна! Семен! Бегите скорее, смотрите - про вашего Димку по