"Александр Нежный. Огонь над песками (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автораскорбной складке губ, он, так же, как и Полторацкий, более всего был угнетен
самой возможностью положения, при котором, чтобы избегнуть голодной смерти, бедняку-мусульманину приходится торговать плотью от плоти своей, ребенком, неважно, что девочкой. Полторацкий засмеялся. - Ты, Агапов, торопишься всегда... Я девочку у него купил. - Ты?! Ну, я тебя поздравляю... Акт милосердия, надо понимать? И что ж ты теперь с ней делать будешь? - Жить ей помогу, - Агапову прямо в лицо взглянул Полторацкий. - Гуманно... - пробормотал тот, но затем, как бы спохватившись, добавил: - Ты на меня внимания не обращай, я малость не в себе... - Как! - изумился Полторацкий. - С утра? Да ты что? - А вот так! - громко сказал Агапов. Окинув его взглядом, насмешливо улыбнулся прошедший мимо гражданин в ослепительно-белом костюме. - Огонь раньше горел... - стукнул он себя маленьким бледным кулаком в лацкан потертого пиджака, и на глазах у него блеснули слезы. Или, быть может, солнце поиграло с темными стеклами его очков. - Теперь погас. Я себя спрашиваю все время: что я могу сделать для рабочих? Что?! Ты знаешь, ты должен знать, я все силы прилагал... Я в Совнарком приходил в семь утра и дома раньше часа почи не бывал... Да какой дом? Всю жизнь не было дома... всю жизнь полуголодный, спал, где придется... В железнодорожных трубах спал! Да... о чем я? Погоди, - сказал он, заметив нетерпеливое движение Полторацкого, - ты меня послушай, меня надо послушать. И вот я себя спрашивал: что... ну что могу я сделать для рабочих? Силы мои ограничены моей человеческой сущностью... Помнишь, был вопрос об отправке на дутовский управлять, а энергичные - воевать! То есть не всех подряд, не под одну гребенку, чтоб было, кому работать, чтоб, несмотря ни на что, улучшать материальное положение... Ведь это же главное! Где холод и голод - там непременно слабость власти, непременно бутада! - ввернул Агапов новомодное словечко, которым с некоторых пор обозначали всяческие брожения, непорядки и вспышки недовольства. - А слабая власть должна спасаться насилием, ты это не хуже меня знаешь. - Это ты брось! - остановил его Полторацкий. - С такими разговорами - да ты хоть понимаешь, кто ты сейчас?! Наша власть - власть молодая, ее со света стараются сжить, а ты про какое-то насилие плетешь! Насилие насилию рознь... и грош нам цена будет, если мы Советскую власть защитить не сумеем. Понял? - Все напрасно, - вяло отмахнулся Агапов. - Знаешь, на кого я похож? Я похож на приговоренного к повешению, который ждет и хочет, чтобы его повесили. Ну, прощай, - сказал он и странно-холодной рукой пожал Полторацкому руку. - Я тут неподалеку... в переулок Двенадцати тополей... Горький осадок остался в душе от хмельных, сумбурных слов Агапова. Еще и тревога по капле падала в душу и связана была с переулком Двенадцати тополей, откуда третий раз за сегодняшнее утро вышел Полторацкий и куда направился Агапов. Казалось бы, ничего особенного в этом обыденно-простом совпадении нет. Не исключено, между прочим, что Агапов - через Дорожкина - знаком с Савваитовым и шел именно к нему. Не упомянул же о том лишь потому, что вернулся в Ташкент недавно и еще не знает, что Полторацкий из гостиницы перебрался и переулок Двенадцати тополей. Все так, но с неспокойной душой |
|
|