"Александр Нежный. Огонь над песками (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора Осторожно отстранив от себя девочку, киргиз чуть подтолкнул ее к
Полторацкому. Она шагнула, неслышно переступив босыми ногами, и встала совсем близко, но головы не поднимала. Тогда вслед ей и тоже неслышно, все с тем же выражением униженности, укора и печали, шагнул и киргиз и, тронув ее за подбородок, велел поднять голову. Она подняла - и Полторацкий, глянув ей в черные, мокрые, блестящие глаза, увидев потеки слез на смуглых, грязных щеках, спросил у киргиза: - Ты... ты что? Ты зачем? Тот разомкнул губы и произнес совершенно отчетливо: - Сто рублей. Что поняла в этих словах девочка? И понимала ли вообще что-либо? Но вздохнула горестно, как взрослый, страдавший человек, и уже по собственной воле, без принуждения, пристально и серьезно принялась разглядывать Полторацкого. - Сто рублей, - ровным голосом повторил киргиз, положив ладонь ей на плечо. - Бери... Дочь. Мой дочь. Твой жена будет. Сто рублей. Хлеб нет... Я умер... Дочь умер... Сто рублей, - сказал он и терпеливо переступил босыми ногами. Детей не было, но если б Христину, сестренку, вывели бы вот так, на продажу... чтоб досталась какому-нибудь гаду... ублюдку с дурной кровью... Столько мерзости, предубеждения и злобы накопилось в мире, что если со всем этим не покончить, то не будет на земле твари, несчастней человека! Но только силой можно оторвать людей от их приверженности ко всему, что разделяет их и ставит друг против друга с оружием и ненавистью: человека против человека, народ против народа, расу против расы. Слепым, жадным дитя заплаканное, со своим отчаявшимся отцом. Семьдесят рублей оказалось в бумажнике. Он сунул деньги в горячую, влажную руку киргиза, подумав при этом, что тот, верно, болен, сказал: "Подожди меня... Стоя здесь, не уходи никуда, понял?!" - и сильней, чем обычно, припадая на правую ногу, быстро пошел назад, домой, в надежде добыть хотя бы сотню у Савваитона, которому только два дня назад платил за жилье. Разумеется, чушь, глупость, не выход, даже буржуйством попахивает, как всякая денежная подачка, но возможности иной, чтоб сразу помочь, нет, а так девчонка с отцом, он ее продавать не станет... Казаков, наркомпрод, уверял, что урожай будет хороший, им, стало быть, только до нового хлеба дотянуть... А там, к зиме, Троицкие лагеря перестроим - вот и приют будет, девчушку, случись что, туда можно... Объяснить надо, где меня найти. Савваитов, по счастью, был дома, выслушал просьбу Полторацкого и, даже на лице не выразив вопроса, удалился в свою комнату, вышел оттуда с двумя сотенными бумажками, которые и вручил с полупоклоном и со словами: - Чем богат... Не сказать, что целым состоянием наделил Савваитов, но все-таки: от комиссарского жалованья почти половипа, и на первое время им хватит... а там наладится, будет работа, хлеб, жизнь будет! Но только голодному... голодавшему и гонимому доступно понять... и чужую боль и скорбь ощутить, как свою... Я знаю, со мной было, и потому сначала не разумом, не чтением книг, а взбунтовавшимся нутром постпг, что у бедности и голода есть своя правда и свои права, которых никто во всем мире оспорить не может! Всего отрадней, что девочка, дитя черноглазое, бедное, вздохнет спокойно... Много ли надо |
|
|